На совещании, где рассматривалась методология «большой игры», глава государства применил следующие аргументы: «При грамотном подходе игорный бизнес может и должен стать дополнительным источником пополнения бюджета за счет налогов, способствовать созданию новых рабочих мест, привлечению туристов и инвестиций в нашу страну. На фоне происходящих изменений в российском и украинском законодательствах у нас есть все шансы выйти на ведущие позиции в этой тонкой, чувствительной сфере. Действовать здесь необходимо очень осторожно, продуманно и грамотно, с пользой для страны».

Далее последовало утверждение, что при отсутствии взвешенной политики со стороны государства этот «высокодоходный бизнес уходит в тень, становится добычей криминальных кругов, принося вред обществу».

«Высокодоходный» и «добыча» — на мой взгляд, ключевые слова, объясняющие многое. Чтобы вникнуть в эту воистину «чувствительную» для обоняния материю, не мешает пошурудить в анналах истории, проходившей эти уроки.

Не будем всуе поминать римского императора Веспасиана, вспрыгнем сразу в XVIII век,  запустивший колесо рулетки. Говорят, придумал ее французский философ и математик Блез Паскаль, пытавшийся создать вечный двигатель, а раскрутивший невесть что. Как известно, традиционная рулетка состоит из гнезд с номерами от 0 до 36, которые при суммировании составляют странное число – 666. М-да, есть о чем поразмыслить склонному к мистике уму…

Между прочим, Петр I в создаваемой им непопулярными методами империи высочайшим указом запретил азартные игры на деньги под угрозою тройного штрафа выложенных в игре купюр. Елизавета и Екатерина II тоже не жаловали картежников, профукивавших имения.

Беспечная Франция тешила свой азарт в игорных домах до поры, пока якобинская революция не усекла головы королевской семье и не ввела в один момент суровые запреты на рулетки и ломберные столы. А вошедший в силу коротышка Наполеон поступил по-своему, вернув стране игорные заведения, поскольку этот «высокодоходный бизнес» обеспечивал его армию подъемными средствами для завоевательных походов. Мыслил он категориями вполне коммерческими. Игорные франки пахли для него только порохом. Он и сам был азартен на поле политики. Но в конце концов оказался в проигрыше, даже будучи «хозяином казино», то бишь главой государства, затеявшего европейские «военные игры». Лишь спустя пару десятков лет после бесславного заката Бонапарта стали во Францию возвращаться запреты на опасные увлечения.

Лоскутная Германия середины XIX века была Меккой для игроков, особенно из России.

Висбаденская рулетка чуть не свела с ума Федора Михайловича Достоевского, проигравшего здесь драгоценности первой своей супруги Аполлинарии Сусловой, из-за чего та бросила его с истерическими воплями и слезами. Второй своей жене – Анне Сниткиной – писатель из игорной германской глубинки слал отчаянные письма: «…Ты для меня всё своё заложила в эти 4 года и скиталась за мною в тоске по родине! Аня, Аня, вспомни тоже, что я не подлец, а только страстный игрок… …У меня осталось полтора талера мелочью, стало быть, на телеграмму есть (15 грошей)… …Аня, спаси меня в последний раз, пришли мне 30 (тридцать талеров)…» Слава Богу, от пагубной страсти он сумел однажды избавиться, найдя в себе силы.

Любопытно, что как раз в это же время Отто Бисмарк, ставший канцлером Германии, объявил войну «колесу Фортуны», прихлопнув игорные заведения в Висбадене и прочих злачных городах Германии. Хотя вроде бы тоже мог оттуда черпать налоговые и лицензионные сребреники для казны рейха.

В XX веке не последовал мудрому примеру предшественника другой канцлер Германии, пришедший к власти. Генри Пикер в книге «Застольные разговоры Гитлера» приводит следующие суждения фюрера, чьим адъютантом он был, ежедневно ведя записи: «Вопрос о выдаче разрешений на открытие игорных домов он подробно обсуждал с гауляйтером Робертом Вагнером в отношении Баден-Бадена, ибо свойственные лотерее милые и приятные черты у игорного дома полностью отсутствуют. Но если закрыть казино, как в Висбадене, то курорт потеряет колоссальный источник дохода. А игроков все равно ничем не исправишь, и они будут играть где-нибудь в другом месте — по ту сторону границы, обогащая французов… Он сделал вывод, что игроки в казино — и прежде всего иностранцы — нужны лишь для того, чтобы там проигрывать деньги, в частности, валюту…»

А каковы в наше время подходы к игорному бизнесу на карте мира? В большинстве исламских стран Азии эти увлечения караются сурово, вплоть до смертной казни. Толерантная Европа не препятствует азарту, но и там есть свои регламенты и ограничения. В США казино законодательно разрешены только в штате Невада среди жаркой пустыни (знаменитый Лас-Вегас и города помельче), а также в городе Атлантик-Сити штата Нью-Джерси. А, чуть не забыл: легально действуют игорные заведения (более 300) во всех индейских резервациях. Видимо, не перевелась еще национальная индейская забава – пропивать мокасины и проигрывать скво.

Кстати, в стране Уго Чавеса – Венесуэле – игорный бизнес также пребывает под запретом, казино разрешены только на острове Маргарита.

Как мы уже знаем, постсоветские Россия, Украина и Казахстан, опомнившись от либеральных заблуждений, дружно стали открещиваться от «доходного бизнеса» тотальной игры. И, думается мне, не потому, что не сумели обуздать его контролем и надзором. Видимо, есть тут причины глубинного свойства. Ведь в нынешнем раздрае, особенно в условиях кризиса, впрягая чёрта в государственную повозку и самонадеянно полагаясь на руководящий кнут, не хитро самому запутаться в узде. Как говаривали древние, сила слаба тем, что верит только в силу.

Вот такие у меня вырисовались субъективные опасения, данные через ощущения. Был бы рад ошибиться в них. Поглядим. Ставки сделаны…