Невеселые думы на самом деле навевает очередная годовщина Великой Победы. Как-то умеем мы обесценить и унизить даже то, чем должны по праву гордиться и восхищаться. Все меньше в нашей жизни каких-то объединяющих, скрепляющих нацию моментов. С одной стороны, с высоких трибун 9 Мая провозглашается чуть ли  не как главный национальный праздник, со всех сторон несется торжественная, приличествующая случаю риторика. С другой – участившиеся акты вандализма над памятью погибших, все чаще на стенах домов наших городов подолгу «красуется» фашистская свастика… Простите меня, если я не прав, но устраивать на территории Брестской крепости и на подступах к ней, где «раньше вставала земля на дыбы, а нынче гранитные плиты», народные гуляния с палатками с дымящимся шашлыками, прочей снедью и спиртными напитками, по-моему, кощунственно. Для подобного рода развлечений, если уж это так необходимо в этот день, можно найти более подходящие места – парки и наиболее любимые брестчанами улицы города. Память же о великом событии, как мне кажется, выражается не в принятии внутрь «фронтовых ста граммов» и не кашей из котелка. Это все – китч, дешевая подделка, призванные, скорее, «замылить» суть, освободиться от фантомной боли.

Войну выигрывают не генералиссимусы и военачальники, а офицеры и солдаты на поле боя. День Победы – это их праздник. И еще тех, кто своим самоотверженным трудом в тылу на заводах, фабриках и в конструкторских бюро помогал им в этом, подносил, так сказать, снаряды. Создавал, конструировал и разрабатывал новые виды вооружений для этой самой победы, за которой «ценой не постоим». И цена действительно оказалась слишком высокой.

В «Фамильном древе» мы уже не раз рассказывали о генералах, военачальниках, летчиках и даже контр-адмиралах, связанных с Брестчиной. Сегодняшний наш рассказ об одном из виднейших советских ученых в области ракетостроения, создавшем вместе со своими коллегами легендарную «катюшу», которая, по мнению многих специалистов, внесла неоценимый вклад в общую копилку победы. Его начальные шаги и первые опыты в этой области были сделаны в Брест-Литовской крепости.

 Вчерашний гимназист уходит на войну

 Владимир Андреевич Артемьев родился 24 июня 1885 года в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. Отец его был кадровым военным, офицером, поучаствовал во многих войнах, которые вела Российская империя. Наверняка это предопределило сложные, мягко говоря, отношения между отцом и сыном. Когда только что окончивший гимназию в 1905 году юноша решил отправиться добровольцем на русско-японскую войну, отец, видимо, не желавший сыну того, через что прошел сам, как последнее средство вместо благословления использовал проклятие. Хотя, кто знает, может, будучи человеком военным, он прекрасно знал о состоянии дел в русской армии и видел всю бесперспективность этой войны.

Но благородные юноши обладают, как правило, непреклонным характером и завидной храбростью. За проявленное не раз в боях мужество солдат Артемьев был награжден Георгиевским крестом и произведен в младшие унтер-офицеры. Война для России закончилась чувствительным, прежде всего психологически, поражением, от которого она так и не смогла оправиться, и явилась предвестником свалившихся на нее бед – всех этих революций и т. д., и т. п. От военного дела, однако, не отвратила. Владимир поступил в Алексеевское военное училище, по окончании которого в 1911 году его направили в Брест-Литовскую крепость.

Здесь, будучи на протяжении четырех лет заведующим снаряжательной лабораторией, он начал проводить первые опыты по созданию осветительных ракет. Вот как об этом первом периоде своей военной и научной деятельности пишет сам В. А. Артемьев в своих «Записках»: «Мои первые работы с ракетами начались в Брест-Литовской крепостной артиллерии, где я заведовал снаряжательной лабораторией… Перед Первой мировой войной я задался целью дать армии более совершенные осветительные средства, и наряду с разрабатываемыми мною минометными осветительными снарядами заменил снаряжение головной части трехдюймовой ракеты (состоявшей на вооружении крепостей. — Ред.) семью парашютными факелами алюминиевого состава. Время освещения увеличилось до 1,5 минуты и по силе освещения одна ракета заменяла несколько штатных ракет…».

Видимо, опыты были успешными, и многообещающего молодого ученого направляют в 1915 году в Москву, в Главное артиллерийское управление.

 «И, развлекаяся в Москве,

СЛОНа-то я и не приметил»

 Эти полные горькой иронии строки из знаменитой эпиграммы А. Казарновского имеют прямое отношение к продолжению нашего рассказа. Поскольку никаких других данных у нас нет, и поскольку Владимир Андреевич никуда не уехал, а остался в большевистской Москве, можно сделать вывод, что революцию он принял благосклонно. Более того, продолжал заниматься научными разработками.

В начале 1920 года судьба свела его с Николаем Ивановичем Тихомировым – ученым, изобретателем и специалистом по ракетной технике, который работал в том же направлении, что и Артемьев, а именно – ракетных снарядов, «самодвижущихся мин реактивного действия».

Вот как характеризует жизнь двух случайно встретившихся «чудаков» в первые годы революции один из исследователей: «В то время мало кто верил в успех их поисков. Считали, что они чудаки, «затеяли фантастику». Создать реактивный снаряд на бездымном порохе — это, казалось, что-то нереальное. Но Артемьев и Тихомиров верили, что стоят на правильном пути, отчетливо видели реальность своей цели. Нелегко было энтузиастам. Мастерскую они содержали за свои собственные деньги (у Артемьева нашлись сбережения), работали тогда они ночами в холодном, нетопленом помещении, при плохом свете, недоедали, недосыпали. Чтобы «не прогореть», изготовляли в мастерской велосипедные принадлежности, детские игрушки, продавали на рынке свои вещи… Не забывайте, какое было время — начало двадцатых годов».

Да, начало двадцатых… Вдвоем они добились существенного прорыва в своих исследованиях. Они создали отличное топливо — шашечный бездымный пироксилиновый порох на нелетучем растворителе (тротиле). Это было крупное достижение, ставшее фундаментом всех последующих достижений советских ракетостроителей.

Дальше следует типичная для того времени история. 22 сентября 1922 года Артемьев был арестован по обвинению в «бездействии власти, халатном отношении, в результате которых последовало полное расстройство и развал снабжения РККА артогнеимуществом… и участии в шпионаже». Наверняка припомнили ему и дворянское происхождение. Следствие по его «делу» продолжалось более полугода, и 10 июня 1923 года постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ он был заключен в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) сроком «всего» на три года.

 Работа, работа и еще раз работа!

 Соловецкий лагерь – сильное испытание. Это о них, о тех, кто выжил в нем и вышел на свободу, следовало бы сказать: «гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей».  Владимир Андреевич, отсидев «от звонка до звонка», видимо, понял и принял все происходящее как должное, а также лишился напрочь каких-либо амбиций. Думается, что он все последующие годы жил с той мыслью, которую выразил Роберт Пенн Уоррен: «Ты должен сделать добро из зла, потому что больше его не из чего сделать». 

После освобождения Артемьев возвращается к совместной работе с Н. И. Тихомировым. Три года напряженного труда — и 3 марта 1928 года сконструированная ими ракета на бездымном порохе впервые в СССР прошла успешные испытания, что подтвердило возможность создания боевых ракет подобного типа. После этого командование Красной Армии всячески поддерживало это начинание и выделило средства на создание Газодинамической лаборатории, которую возглавил сначала Тихомиров, а затем Б. С. Петропавловский. Артемьев же оставался, по вполне понятным причинам, на вторых ролях. В эти годы он сконструировал глубинную бомбу с реактивным движителем, а также совершенствовал реактивные снаряды РС-82 и РС-132 до сдачи их на вооружение.

Все эти разработки В. А. Артемьева для реактивных снарядов и легли в основу снарядов для «катюши» — многозарядной пусковой установки, смонтированной на грузовом автомобиле. Реактивные снаряды М-13 и пусковая установка БМ-13 были приняты на вооружение Красной Армии буквально накануне Великой Отечественной войны. Первый залп из «катюши» по немецко-фашистским захватчикам был произведен 14 июля 1941 года в районе Орши батареей И. А. Флерова. Один из пленных немцев, первым испытавших на себе новое оружие, так говорил на допросе: «Это был кошмар… Не только наши солдаты были охвачены паникой. Даже те, кто находился далеко от переправы, побежали. Казалось, что стреляли сразу сотни орудий…»

В период Великой Отечественной войны Владимир Андреевич выполнил множество новейших разработок в области ракетостроения. После войны трудился главным конструктором нескольких НИИ и проектных институтов в области разработки ракетных снарядов. Помимо Георгиевского креста, полученного им еще в русско-японскую войну, были у него и советские награды: орден Трудового Красного Знамени и орден Красной Звезды. Дважды становился лауреатом Сталинской премии.

Скончался Владимир Андреевич Артемьев 11 сентября 1962 года.

В память о нем, положившем свою жизнь на алтарь науки и занимавшемся ракетостроением, вполне логично его именем назвали один кратеров обратной стороны Луны…