Вслед за Мандельштамом и я, как завороженный, повторяю: «С миром державным я был лишь ребячески связан…» Причем в моем случае – два державных мира. Первый – это детский уютный мир, школьные уроки истории и литературы, чтение Пушкина и Карамзина, наши с отцом походы в Третьяковскую галерею и цветаевский Музей изобразительных искусств. Второй – это юность на сквозняках мироздания. Мир «советского человека», чьи обломки вот уже без малого двадцать лет на моих глазах красят позолотой. «И ни крупицей души я ему не обязан», кроме того, что это была моя юность и другой у меня не будет.

Человеку свойственно искать тепла и взаимопонимания. Если же по каким-то, одному ему известным, причинам он этого лишен, у него всегда остается возможность сесть в кресло-качалку, накрыться пледом и закурить трубку. (Кто-то сказал: бездеятельность – высшая нравственная форма деятельности) Закрыв глаза, отдаться воображению или открыть старинные мемуары на любой странице.

К циклу последующих в «Фамильном древе» статей нас подтолкнули опубликованные в «Историческом вестнике» за 1892 год «Воспоминания  польского повстанца1863 г.» Александра Ягмина. В XVIII – XIX веках Ягмины являлись  крупными землевладельцами на Брестчине. Представители рода Ягминов были маршалками кобринскими и предводителями уездного дворянства Брест-Литовска.

Среди предводителей дворянства Брест-Литовска были личности незаурядные, сыгравшие в истории нашего края значительную роль. Об одних мы знаем много, о других – меньше, о некоторых – почти ничего. По мере наших слабых сил попробуем восстановить «связь времен».

 «Вертикаль власти»

 Велик соблазн объяснять настоящее и будущее отсылками к старине, историческими параллелями. Как правило, настоящее становится доступнее пониманию и будущее выглядит не так пугающее, если мы находим прецеденты в истории. Если это утверждение хоть в какой-то степени верно, то, пожалуйста, делайте выводы сами. В Великом княжестве Литовском земские урядники могли быть назначены, а могли быть утверждены из списка предложенных кандидатов. То есть, какое-никакое понятие выборности существовало. Добавим к этому, что по Статуту 1588 года данным чиновникам было запрещено совмещать административную и судебную должности. После же присоединения белорусских земель к Российской империи предводитель уездного дворянства назначался правительством. Было это сделано в целях борьбы с преобладанием польского влияния. (В самой империи, кстати, это была выборная должность).

Уездный предводитель дворянства назначался сроком на три года и жалованья, между прочим, не получал. Отчего должность почиталась весьма почетной. (Представьте на минуту нашего председателя райисполкома без жалованья). По закону предводитель дворянства председательствовал во множестве комиссий, осуществлял связь между разрозненными учреждениями и де-факто был главой уезда. После пребывания в должности на протяжении трех сроков предводитель получал чин статского советника (по сути, равный генеральскому).

 «Преданья старины глубокой»

 Ягмины вели свой род с XVI века. По родовой легенде,  один из родоначальников Ягминов каким-то образом спас от смерти короля Сигизмунда III в 1609 году при осаде Смоленска во время русско-польской войны. За что и был причислен к гербу «Пеликанов» — польскому шляхетскому гербу. Спустя полтора века еще один Ягмин – Павел, родившийся в 1747-м и умерший в 1808 году, был известным на Брестчине хозяйственным и политическим деятелем Речи Посполитой. Сделал хорошую карьеру, в 1794-м стал маршалком Кобринским, заслужил расположение Станислава Августа Понятовского, последнего короля Речи Посполитой. Был вице-администратором королевских владений Брестской экономии, заседал в сейме и принимал участие в восстании Тадеуша Костюшко. Как это ни странно, но после поражения восстания и третьего раздела Речи Посполитой не только ничего не потерял, но еще и приобрел, скупив у графа Румянцева дарственные наделы Екатерины II.

Но по извечному закону природы «если в одном месте прибудет – в другом месте убудет» сей предприимчивый революционер прямых наследников не имел. И по духовному завещанию 1808 года все его обширные владения были поделены между сыновьями брата Каэтана – Павлом, Станиславом  и Феликсом. Младшему – Феликсу – досталось от дедовских щедрот, видимо, меньше всех, потому как пошел по военной части. Участвовал в Крымской войне, а затем во время польского восстания 1863 года сражался бок о бок с Ромуальдом Траугуттом в кобринских лесах.

 Рыцари и романтики с большой дороги

 Ох, недаром Мандельштам присягал «четвертому сословью». Ни тебе древ генеалогических, ни тебе имений с угодьями и крестьянами по завещанию. Не будет, правда, и романтических историй с похищением невесты, вроде той, что описывает Александр Ягмин в мемуарах про свою бабку Юлию Оржешко. Ее в пятнадцатилетнем возрасте похитил некий богатый помещик Незабытовский, безуспешно домогавшийся расположения молоденькой девушки. Прадед, созвав крестьян, бросился в погоню и по дороге к храму, где должно было состояться венчание, отбил свою дочь. Вот какие страсти в старину бушевали!.. Юлия же, повзрослев и сделавшись самостоятельною, вышла замуж за Каликста Мержеевского, который тоже принимал участие в восстании Костюшко. В его имении «Непле», находившемся в десяти верстах от Бреста, бывали императоры Павел I и Александр I. С Александром тоже вышел казус. Один из помещиков, засмотревшись на государя императора, пролил на того соус. Было ли это воспринято как революционная фронда с вытекающими, как соус, последствиями – мемуарист умалчивает.  

В общем, семейных преданий хватило бы на добрую дюжину приключенческих романов.

 Предводитель дворянства

 Ну вот, из тьмы преданий и легенд мы подобрались к нашему уездному предводителю – Павлу Ягмину. Хотя тоже ведь без мистики не обойтись. «Что в имени тебе моем?» Полный тезка кобринского маршалка и соратника Траугутта родился в том же мятежном 1794 году. Начальное образование получил в виленской гимназии. Насколько можно понять из воспоминаний его сына, в нежном возрасте остался сиротой. После окончания гимназии поступил там же, в Вильно, в университет на юридический факультет. Будучи студентом, получил к уже имевшемуся небольшому наследству от отца еще и огромное состояние от деда. Что позволило ему стать одним из самых богатых помещиков Брестского уезда. Но ведь ко всем милостям природы и случая, к которым, безусловно, относятся молодость, красота и богатство, нужна самая малость – высокие нравственные качества. Например, благородство. Часть наследства, доставшегося ему от деда, Павел Ягмин поделил между двумя обедневшими братьями.

Богатство, благородство  и положение в обществе влекут за собой и чувство ответственности. Павел Ягмин занимался активной общественной деятельностью. С апреля 1828 года являлся почетным смотрителем Дворянского училища и других учебных заведений. Попечительством учреждений образования на Брестчине он занимался до конца жизни. Ну а разве молодой, красивый, состоятельный и благородный долго будет оставаться холостым? Женился на младшей дочери Мержеевских, упоминавшихся выше, которые прибыли из-за границы в наши края аккурат накануне очередного польского восстания.      

Предводителем дворянства Брестского уезда Павел Ягмин был в самое неспокойное время.

 Гражданская война в семье предводителя дворянства

 Вспыхнуло польское восстание 1831 года. Павел Ягмин метался меж двух огней. Поляк по происхождению, он поддерживал русские власти. Как это часто бывает в нашей многострадальной, обильно пропитанной кровью истории, раскол происходил в семьях.

Вот как описывает в своих воспоминаниях те бурные события сын Павла Ягмина – Юлий.

«Пользуясь своим влиянием, отец много способствовал успокоению умов в памятный 1831 год, когда вспыхнуло польское восстание; из Брестского уезда очень немногие дали себя увлечь и отправились в Беловежскую пущу собирать банды повстанцев, как,  например,  Немцевич. В то время в пределы уезда вступил польский генерал Ромарино и расположился в 8-ми верстах от Бреста; по этому случаю у отца в Ковердзянах собралось многочисленное общество соседних помещиков, а экзальтированная тетка моя громогласно провозгласила за обедом тост за поляков и их победу. Однако  отец сильно воспротивился этой выходке и достиг того, что тост не был принят. Когда вскоре за этим гродненский губернатор М. Н. Муравьев приехал в Брест, моего отца арестовали, но после короткого следствия немедленно выпустили».

Здесь мы видим классический пример «брат против брата», то есть в данном случае – «брат против сестры». Эта самая сестра Павла – Юзефа Ягмин и тетка автора воспоминаний – до конца жизни будет находиться под полицейским надзором.

Через тридцать лет уже сам Юлий пойдет против воли отца, будет участвовать в восстании 1863 года, воевать в отряде Стасюкевича, о чем подробно повествует в своих мемуарах. После поражения восстания будет арестован, недолгое время проведет в тюрьме. По возвращении в родные пенаты, в имение в Ковердзяны, вторично пойдет против воли отца. Будучи католиком, примет православие под именем Александр. Павел Ягмин будет настолько недоволен подобной выходкой сына, что фактически лишит того наследства, отправив всего лишь управляющим в одно из своих имений в Чернях.

Последние годы жизни, видимо, устав от всех этих потрясений, Павел Ягмин провел в Вильно, где прошла его юность. Уверен, не он один думал, что лучшие годы жизни – годы юности.

Как бы там ни было – все войны, распри, революции когда-нибудь заканчиваются. Остаются незыблемые ценности – дом, семья, мир. Трава прорастает сквозь асфальт. После ночи встает солнце, и ты видишь вот это:

«Двухэтажный дом наш в Ковердзянах, выстроенный в современном архитектурном стиле, был полон народу. Верхний этаж занимали родители, а в нижнем были расположены четыре больших зала, богато убранных, которые открывались только во время приезда знатнейших посетителей. Издали красовался наш дом, окруженный английским парком с его извилистыми дорожками, разбегавшимися во все стороны,  затем большой фруктовый сад, конюшни с дорогими и красивыми лошадями, переполненные экипажами и разнообразной  упряжью сараи, псарня с разного рода охотничьими собаками и, наконец, огромная ливрейная дворня и кухня со штатом поваров и их помощников – все это представляло шумный улей, где все кипело жизнью и изобилием». (Из «Воспоминаний польского повстанца1863 г.» А. Ягмина).

Фото: 1 – Герб «Пеликан»

2 – Дворцы, построенные Павлом Ягмином в Бресте