Упаси Бог, чтобы вновь создаваемая структура стала подобна бывшему «Росатому». Как эта организация в своё время решала вопросы транспортировки и перевалки ядерного горючего, можно проследить на примере существования в Бресте небезызвестного объекта №802 (станции перевалки урановой руды).

Как известно, такие объекты не должны располагаться  вблизи населённых пунктов. Вокруг них необходимо наличие соответствующей санитарной зоны. Однако объект  №802  был размещён в непосредственной близости от мест массового гуляния и отдыха людей (центральный вход в Брестскую крепость), городского  пляжа и водозабора питьевой воды в районе ТЭЦ.

Помнится, несколько лет тому назад мне довелось встречаться с  сотрудником объекта №802 Степаном Константиновичем Макаревичем,  проживавшем в деревне Страдечи.

По его словам, перевалка урановой руды осуществлялась из вагонов узкой колеи в вагоны на широкой. В вагоне, размещённом на поворотном круге, открывалась торцовое ограждение, и руда ссыпалась в бункер вагона, расположенного на широкой колее. Железнодорожные откосы были усыпаны урановой рудой. По свидетельствам очевидцев, высота слоя  достигала штыка лопаты.

Вывоз отходов осуществлялся автотранспортом, не подготовленным для транспортировки столь опасных грузов. Как утверждали работники этого объекта, никакой  герметизации кузовов автомобилей не производилось. Содержимое кузовов накрывалось лишь брезентом.

cms-image-000000229.jpg

О том, когда и по каким маршрутам осуществлялся вывоз этого пылящего радиоактивного мусора и, наконец, куда сбрасывались эти отходы, население не информировалось.

И тут интересен эпизод с вывозом 120 тонн в район д. Мотыкалы. Со слов того же Макаревича, буквально через несколько дней начали болеть свиньи. Пришлось срочно эти отходы перевезти в другое место. Где это место, толком никто не знает.

Люди, занятые непосредственно на перевалке и уборке вагонов, работали по 4 часа, ремонтники оборудования – 7-8 часов. Все они из защитных средств имели только респираторы и слепые дозиметры. Кто респираторы носил, кто не носил. Об уровне полученной дозы радиации информация отсутствовала.

Даже ремонтники, непосредственно мало контактировавшие с радиоактивными отходами, страдали головными болями, иногда тошнотой — характерными признаками лучевой болезни. Со временем у многих ухудшилось здоровье. В частности, у того же Макаревича развилась катаракта. В Бресте ему сказали, что это старческая катаракта, но лечить её почему-то направили  в Минск. В Минске врач-офтальмолог тихо спросил, бывал ли он в районе испытания атомного оружия или, может, плавал на подводной лодке? Обследуемый поинтересовался, с чем связан этот вопрос. Последовал ответ: «У вас лучевая катаракта».

После закрытия объекта в течение нескольких десятилетий не производилось никаких дезактивационных работ. Территория была обнесена только колючей проволокой. То, что колючая проволока не может предотвратить разноса ветром радиоактивной пыли, никого не волновало, как и возможность получения радиоактивного «загара» на близлежащем пляже. Моя жена, ранее проживавшая рядом с этой свалкой, упомянула, что сплошного ограждения и не было. По свалке бродили вдоль и поперёк все, кому не лень. И, более того, по молодости она загорала если не на самой радиоактивной куче, то в нескольких метрах от неё.

Под действием осадков радиоактивное пятно мигрировало в подземные горизонты, а ведь под ними находилась особо охраняемая зона городского подземного водозабора питьевой воды.

И всего-то, что надо было бы сделать, – заасфальтировать  маленькую площадку  заброшенной радиоактивной свалки у мест массового скопления людей. Такое примитивное техническое решение предотвратило бы разнос радиоактивной пыли и инфильтрацию загрязнённых ураном дождевых и талых вод в подземные горизонты, а также  стекание    их по уклону местности в поверхностные водные источники.

 Однако в течение нескольких десятилетий местные власти отказались убирать это опасное радиоактивное пятно посредине города, ссылаясь на отсутствие средств.

Только  считанные годы тому назад они  всё же произвели дезактивационные работы. Однако об их качестве доступная информация  для горожан, к сожалению, до сих пор отсутствует. Именно поэтому по поводу объекта № 802 по-прежнему распространяются досужие слухи.

На днях меня остановил мой знакомый, бывший сотрудник руководства Брестского электромеханического завода, и поинтересовался, занимаюсь ли я в настоящее время экологией. Затем поведал мне интересную вещь. По его сведениям, сейчас в непосредственной близости от «исторического» объекта № 802 должна осуществляться жилая застройка. В своё время по заданию директора БЭМЗа предполагалось на этой территории сделать грузовую станцию завода. Тогда выкопали шурф глубиной около метра и произвели замеры радиации на поверхности и в глубине его. Радиоактивность на глубине шурфа была недопустимо высока, и поэтому от строительства грузовой станции отказались.

О том, что предполагается разместить жилищный  кооператив БрГТУ в этом районе, поведал мне и один из профессоров этого университета, т.к. там предлагали ему квартиру. Именно поэтому он и спрашивал у меня: “Не опасно ли  для здоровья жильцов проживание в этом  доме по ул. Воровского?”.

На мой взгляд, чтобы развеять всевозможные слухи, необходимо в присутствии независимых экологов  и жильцов дома, размещаемого на сомнительной в экологическом плане  территории, замерить уровень радиации и результаты этих замеров  опубликовать  в местной прессе.

,