— Учиться мне всегда нравилось, — вспоминает сегодня брестчанка, ветеран войны и педагогического труда Нина Васильевна Савченко (в девичестве Мищенко). — Наградили меня после окончания десятилетки необычным подарком: дали мне халат, белую косынку и 250 рублей. Получив  такие деньги, я с радостью бежала домой, свернув деньги  в трубочку, и, счастливая, готовилась отдать их маме. Но уже дома обнаружила в руках лишь одну бумажку, так как по дороге все остальные вылетели. Это была  утрата, о которой я до сих пор помню…

Чудесный июньский день сорок первого, выпускной, такой радостный для всех учеников. Он стал трагическим переломом в судьбе не только Нины Мищенко, но и всех жителей Советского Союза.

— Когда объявили войну, все наши ребята хотели пойти  добровольцами на фронт, — рассказывает Нина Васильевна. — Кому было семнадцать, тех ещё не брали в армию. А девчонка надеялась, что её-то уж возьмут, ведь у них в десятом классе велась медицинская подготовка и ей выдали удостоверение «Сестра Красного Креста и Полумесяца с правом работы в военное время». Не взяли! Тогда она пошла на курсы по химзащите, где их обучали всяким правилам и навыкам при химической атаке. Осваивали они и азбуку Морзе.

Ткётся полотно воспоминаний:

— Сигнал тревоги, первая бомбежка. В небе полтораста самолетов, которые образуют девятки. Я с подружками хотела спрятаться в парке в одном из бомбоубежищ, их было там два. Но они уже были заполнены и закрыты.  К нам навстречу бежит молодой парень, лейтенант, и кричит, что знает, куда сховаться. Он мчится чуть впереди нас, перепрыгивает через забор — и вдруг  ему через секунду голову как будто лезвием отрезает. Ее мы так и не нашли. Вот это самые первые и страшные впечатления о войне…

После окончания курсов Нина была призвана в армию, в эвакогоспиталь. Боевые действия проходили между Доном и Волгой. Эвакогоспиталь, где служила Нина, находился между полями боев и стационарным лазаретом. Приходилось на месте оказывать первую помощь и проверять, жив солдат или мертв.

— Была у нас женщина-хирург. Я запомнила только её глаза, так как она постоянно была в маске. Когда у неё уже совсем не было сил, она  садилась,  вытягивала руки, и мы понимали: пора. Это означало, что наступал тот  момент, когда она физически не могла находиться около операционного стола, чтобы спасать чью-то жизнь, и тогда мы вливали ей ложку спирта прямо в рот — и через несколько мгновений врач вновь была на своём боевом посту. Я все прошла, но страшнее Сталинграда ничего не видела. Это был ад,  — рассказывая об этом, Нина Васильевна будто снова возвращается в прошлое, такая боль в ее глазах.

На фронте были моменты, которые преподносили порою неожиданные «сюрпризы». Именно таким стал день 23 февраля 1943-го:  выдали всем кованые ботинки, их называли «второй фронт». Нина носила 35-й размер, а дали ей 43-й. Она настелила себе в обувь солому, надела тапочки, довоенные, накрутила портянки — и  только после этого на ней хоть как-то держалась эта солдатская обувка.

Бои продолжались, армия шла вперед. И вот Елец. Буран, сильный мороз. Ехали в трофейной машине. Их было трое — Нина, Валя Марченко, фельдшер Трифонов. И в снежной замети они заблудились. Улеглись в машине плотно  друг к другу, накрылись плащ-палаткой. Нашли их утром. Все ужасно замерзли. Нину Васильевну спасли те самые ботинки 43-го размера: ноги остались целы, но были обморожены щеки, пальцы и нос. До сих пор, когда градусник сильно минусует, Нина Васильевна ощущает отголоски того обморожения: у неё щиплет нос.

— Меня часто спрашивают, — говорит Нина Васильевна, — было ли страшно на войне? Могу сказать  так: умереть боялись все! Каждый день приходилось встречаться со смертью. И были такие моменты, которые запечатлелись в памяти навечно. Они очень часто появляются у меня перед глазами…

Это было лето, Курская дуга. Я увидела молодого парня, который полз, он был ранен в челюсть: осколком была оторвана нижняя часть лица. Я дотащила его до эвакоточки.  Он, бедный, мне всё время что-то показывал, и я поняла, что он хочет пить. Ему нужно было вставить в гортань катетер, а мне предстояло это сделать впервые. И вот я смотрю и вижу: эти голубые глубокие глаза, длинные  пушистые ресницы и отражение в его глазах страха и ужаса. И знаете, я  поняла, что самое главное — это не слова, а глаза, в которых можно прочитать всё…

Нина Васильевна в составе 2-го Белорусского фронта освобождала города Беларуси, в том числе и Брест. Дальше были Варшава, Данциг (ныне Гданьск). Победу она встречала на побережье Балтийского моря.

Война испытывала ее огнем и железом, но не убила милосердия:

— В течение двух месяцев мы жили в Верхней Силезии, в городе  Вальденбург. Там я познакомилась с фрау Люцией, у которой сын погиб под Сталинградом. Я была под Сталинградом и знаю, что это такое. Мне жалко было эту женщину, она была одинока. Каждый день носила ей хлеб и борщ, понимая, как нужна ей моя помощь. Я, русская, видела у неё, немки, ту же боль и страдания от потери своего сына. И поэтому повторяю: люди всегда должны оставаться людьми…

Конец войны принес Нине Васильевне любовь. А началась она ещё тогда, 23 февраля 1943 года, на перроне Сталинградского вокзала, когда крепкая рука бойца Михаила Савченко вытянула Нину Васильевну из-под колёс поезда. Тогда это была их первая встреча. И целых два года они не переписывались и больше не встречались.

— Вот уже 1945 год — и вдруг я получаю письмо от Михаила Ивановича  с предложением о свадьбе. Он  писал: «Ждал встречи с тобой. Любил тебя, поэтому и выжил. Выходи за меня!». Я была не готова к такому шагу и отказала. Но тут же получила второе письмо: «Берег себя для тебя. Если не ты — пойду в штрафбат!» Я испугалась и согласилась. Командир обещал мне шикарную свадьбу,  а  в тот важный для меня день с нами были лишь командир и два солдата, — с улыбкой вспоминает эти моменты Нина Васильевна.

В первом послевоенном году состоялась встреча ее «однокашников», выпускников сорок первого. Из трёх классов, в которых было примерно 90 человек, встретились, по словам Нины Васильевны, «шесть с половиной человек: кто без ног, кто без рук, все с различными ранениями и увечьями».  И только один парень, Борис Бурков, летчик-истребитель, прошел войну без единого ранения. Он говорил, что ему было стыдно ехать на встречу: ведь могли не поверить, что он воевал.

Нина Васильевна считает, что она выжила, потому что верила в победу. А еще потому, что в течение всех лет войны у неё были святые мощи, которые ей дала перед отъездом на фронт бабушка, хотя до войны Нина не верила в Бога.

А потом потекла послевоенная жизнь. Нина Васильевна хотела получить медицинское образование, но муж сказал: «Ты что, на войне не натерпелась?». Тогда она подумала и поняла, что, действительно, смерти и крови она в своей жизни уже повидала. Поступила в лесохозяйственный техникум. На то время, когда она решила поступать, уже закончился приём, но взяли её без экзаменов за боевые заслуги. После окончания техникума стала агролесомелиоратором, начальником участка. Потом были Румыния, Полоцк, Пинск и, наконец, Брест. В 1960 году пробовала она поступать в пединститут. Но, не зная белорусского языка, сделала в диктанте 42 ошибки. Целый год учила белорусскую мову, а на следующий год можно было сдавать и русский…

cms-image-000000590.jpg

С 1962 по 1989 год Нина Васильевна работала в средней школе № 7, вела уроки домоводства, так как с раннего детства любила вышивать, рукодельничать, готовить. Семейная жизнь у нее сложилась хорошо, выросли два сына, Валерий и Василий, есть внучки. Она счастлива, что вся послевоенная жизнь у неё прошла в мире, в работе, в семейных заботах. Была у Нины  Васильевны главная потеря — умер муж…

Сейчас Нина Васильевна Савченко ждет юбилейного Дня Победы, чтобы, надев свои боевые награды, вспомнить в очередной раз тех, кто не вернулся с поля боя, кто отстоял Родину. И зазвучит для нее негаснущая мелодия прежних лет – об огнях-пожарищах…

Автор — Даша КУЧИНСКАЯ, учащаяся СШ № 7 г.Бреста