Между прочим, слово борода в лексиконе раскольников (старобрядцев) толковалось еще и как отечество. И от них же вышла присказка: «Борода в честь, а усы и у кошки есть». Неудивительно, что сторонники раскола обозвали Петра I антихристом и убежали от него кто в северные глухие места, кто в южные дунайские плавни.

Бывали времена, когда борода воспринималась как признак некой революционности или фрондерства. Вот циркуляр статс-секретаря Танеева губернаторам 1837 года:

«Государь Император, сверх доходящих до Его Величества из разных мест сведений, Сам изволил заметить, что многие гражданские чиновники, в особенности вне столицы, дозволяют себе носить усы и не брить бороды по образцу жидов, или подражая французским людям.

Его Императорское Величество изволит находить сие совершенно неприличными, вследствие сего, Высочайше повелевает высшим начальникам гражданского ведомства строго смотреть, чтобы их подчиненные ни бороды, ни усов не носили, ибо сии последние принадлежат одному военному мундиру».

Пройдя через времена усов и бакенбардов, борода в XIX веке стала возвращать свои позиции в общемировой моде, которую, как известно, определяют сильные мира сего. От гололицего Павла I до бородатого Николая II лицевая растительность всё более умножалась и кустилась. А могучие бороды основоположников научного коммунизма — Маркса и Энгельса — уже стали как бы брэндом предреволюционной эпохи. Между прочим, Владимир Ульянов-Ленин, когда был помоложе, носил бороду а-ля Фридрих, позволяя расти ей вольно, а уж ближе к октябрьскому перевороту она трансформировалась в аккуратную стриженую эспаньолку. Большинство его соратников по партии также были бородаты.

Традицию эту пресек Иосиф Сталин («Тараканьи смеются усища…» — О.Мандельштам), поразгоняв и порасстреляв тех бородачей (Троцкого, Бухарина, Каменева, Гамарника и пр.), кто не успел помереть своей смертью по причине усталости от революции. Оставил только козлобородого Калинина — видимо, для экзотики. Рядом с пышноусым отцом всех народов управляли государственным кораблем разномастно усатые Микоян, Каганович, Молотов, Жданов, Ворошилов, Буденный и иже с ними, чей перечень достаточно велик.

Никита Хрущев, в свою очередь, придя к власти, объявил войну усам — при нем с этим аксессуаром в руководящей элите остался только реликтовый Микоян.

Бровеносец Леонид Брежнев это направление упрочил — партноменклатура стала сплошь безусая. Любая лицевая растительность не приветствовалась даже в армии. Но, между прочим, как раз при Никите-кукурузнике и дорогом Леониде Ильиче борода и усы стали пробивать себе право на существование окольными путями. Здесь сработало несколько факторов. Во-первых, по всему Союзу прокатилось поветрие на Хемингуэя, Эйнштейна и Че Гевару, чьи фотографии незакомплексованная молодежь вывешивала над кроватями, как иконы «оттепели». Забородатели и обусатели художники и скульпторы, физики и лирики, не говоря уже о геологах и геодезистах, кому сам климат скитаний предписывал наращивание волосяного покрова. Во-вторых, бороды стали как бы вызовом кондовому коммунистическому режиму, приметой внутреннего диссидентства (А.Солженицын, А.Синявский, О.Волков etc.). К этому еще добавились пришедшие с Запада поветрия хиппи, битломания, дзэн-буддизм и прочие модные штуки, увеличившие число бород в СССР. В-третьих, в пику государственному атеизму не иссякала у мыслящих людей тяга к православным истокам, к народным корням (писатели-деревенщики), что также сказывалось на бородатости некоторой части населения империи Советов.

При Горбачеве начался период возвращения усов и бород на государственные трибуны, в залы партсъездов и заседаний Верховного Совета («Процесс пошел!»). Многие, я думаю, помнят бородатого сибирского депутата Казанника, который затем при Ельцине некоторое время поработал в должности Генерального прокурора России. Останутся колоритным мигом истории и бороды а-ля Фидель послепутчевых сидельцев тюрьмы Матросская тишина — Макашова и Руцкого. Так же как борода главы ельцинской администрации Волошина.

Усы и бороды при Путине стали обычным явлением в структурах госуправления, в бомонде политиков, журналистов и людей искусства. В моду вошла европейская короткая щетина как, например, у тогдащних министра экономического развития Г.Грефа, «чукчи» Р.Абрамовича, «машиниста» А.Макаревича или телеобозревателя М.Леонтьева. Обширная борода покойного алтайского губернатора М.Евдокимова была в этом ряду скорее исключением.

А что у нас, в Беларуси? Здесь с 1994 года главенствуют усы. Законодателем этой моды стал А.Лукашенко. Но год от года примечаю я, что в окружении его остается все меньше усатых. Прямо как у Дениса Давыдова:

А теперь что вижу? — Страх!

И гусары в модном свете,

В вицмундирах, в башмаках,

Вальсируют на паркете!

А дело-то уже к президентским выборам движется. Эй, бородатые, бритые, усатые, давненько вы не брали в руки шашки?..