Пусть не смущает читателя то обстоятельство, что расскажем ему мы сегодня не о Никитенках, а больше о Бугаевых, ибо отец Ролена Антоновича — Никитенко Антон к тому времени, когда Бугаевы из Витебщины прибыли в Прибужье, погиб на финской войне, а вдова его Мария Бугаева да три сына-мальца поселились в Малорите.

В день 17 сентября 1939 года Восточная Беларусь протянула братскую руку Западной. В этом рукопожатии была частичка тепла бабушки Ролена Анастасии Петровны, жены героя гражданской войны, уроженца Дриссенского уезда Бугаева Иосифа Федоровича, и их троих детей Марии, Федоры и Евгения. Именно Евгений Иосифович стал инициатором «великого переселения» кривичей к волынянам. Умный, инициативный, энергичный, образованный, в 18 лет заведующий РОНО, а в 20 – комиссар полка, имевший в то время «в полном распоряжении строевую лошадь и ординарца», закончил свою кавалерийскую одиссею и был направлен в Брест секретарем обкома партии по комсомолу (были и такие должности).

Прихватив мать, чтобы растить племянников, и сестер-учительниц, дабы сеять разумное, доброе, вечное, дядька Евгений с головой окунулся в идеологическую работу вместе со своей молодой женушкой (говорили люди — сапеговых кровей) Аленой Ивановной.

Его мать с племянниками и старшей сестрой Марией, назначенной завучем Малоритской школы, отправились в неголодное тогда местечко. Средняя сестра – Федора (ее звали на модный тогда манер – Фаина) осталась в Бресте преподавателем в то время еще не института, а педагогического училища. В Бресте была у нее «сработанная» братом квартирка в тихом граевском переулке без удобств, но с надежным радиоприемником, которым пользовался Евгений.

В обязательных и при царе, и при панах школьных трехкомнатных директорских хоромах, даже с казенной мебелью, обстоятельно обосновалась Бугаева Мария Иосифовна, трое ее сыновей Ролен, Юрий и Иосиф (в честь деда) и двое Филатовых — Леонид и Евгений (в честь дяди) – сыновей Фаины Иосифовны. Ну, а бабуле, Анастасии Петровне, урожденной Лапека, было экспроприировано также при школе обязательное однокомнатное жилье сторожа.

Уже в мирное время бабушка, крестясь и охая, не раз горько вздыхала перед уцелевшими внуками: «З гэтай каморчыны ўсе і пачалося, дзеткі мае. Стаяла ў прыбудовачцы невялічкая драўляная выява Хрыста-Спасіцеля нашага, дык Фенечка неяк у свае наведванне наляцела на мяне з Маняю: “Во, не хапала, каб у савецкага завуча стаяла нейкае пудзіла ў кватэры!” — ухапіла, вынесла ў падворак і раструшчыла аб цагляны калодзеж…”

Может, и права была мудрая Петрачиха (так ее звали в родных Бабиничах под самым Витебском, где и Ролен увидел белый свет). Должно быть, заприметил Бог Фенину дурость и наслал на семью страшную кару – ранним утром 22 июня 1941 года немецкий снаряд попал прямо в пристройку, где Феня как раз развешивала выстиранное детское белье. Разорвало ее на три части.

Бабушке, молившейся у окна, посекло осколками все тело и — самое страшное — выбило глаза. Юзика взрывной волной ударило о стену – погиб. Ролену и Жене вырвало мышцы, поломало ноги, контузило. Леню четырьмя осколками ранило в голову. Жив, невредим, без единой царапины остался только Юра. Мария Иосифовна была на каком-то мероприятии в Бресте, где и заночевала. Но и она, и сын ее средний Юрик вскоре тоже из жизни уйдут. Его смерти никто не видел. Он, в отличие от остальных Бугаевых, озорных, кареоких, был голубоглаз, тих и застенчив, болел золотухой. И, полагают малоритчане, какой-нибудь брезгливый ариец или бобик из местных холуев втихаря пристукнул большевистское семя.

С приходом войны Мария Иосифовна без колебаний ринулась в местное сопротивление. Брестским подпольщикам передала фенину квартиру, и они на полную силу использовали приемник, слушали Москву, а потом распространяли в округе листовки. Сама же Мария Иосифовна связалась с советскими военнопленными, что работали на кирпичных заводах в Гершонах, по заданию партизан организовывала им побеги. Но на след ее напали гестаповцы. Прятал ее в Пририцких лесах отец нынешнего журналиста из “Вечернего Бреста” Сергея Мощика. Но не убереглась. В августе 1943 года на допросе плюнула в лицо следователю — и он разрядил в нее пистолет.

Оставшихся спасали малоритчане. Бабушку и Ролена из госпиталя забрала семья Санечки (Александры) Мирчук, Женю — Николай Константинович и Полина Евпатьевна Кубаевские из Малориты, Леню — Алексей Никифорович и Лариса Мефодиевна Афанасьевы из Ляховец.

На богатой добром и лаской Малоритчине встретили Победу. Ролену в 1945-м было уже около десяти лет. Органы образования и опеки определили парня в брестский детдом, кажется, №1. Здесь и отыскала его Клавдия Иосифовна Бугаева, его тетка, сестра матери. “Стоит, — расказывала она позже, — и стоптанным башмаком песок ковыряет. “А узнал ты меня, Роленчик?” – спрашиваю. “А как же, — говорит. — Еще как узнал. Ты меня отсюда заберешь, тетечка Кланечка?” Так меня сызмала кликали. “Обязательно, мальчик мой родной, вот только документы сбегаю оформлю”. – “Ой, не мути, никто меня не заберет отсюда”. У меня сердце так жалостью зашлось, что вся слезами захлебнулась…”

В общем, забрала она его к себе, в Гомель отвезла, где уже ждали двоюродные сестрички Татьянка с Наталкою, тоже Бугаевы.

Коммуналка, бесхлебица,  а тут Роленом уже и милиция заинтересовалась: подворовывать начал с голодухи. Что делать, как спасать? А старший-то Бугаев секретарем ЦК КПБ работает, в Минске, в тереме живет. Примчался на зов Евгений Иосифович — всё-таки племянник, с того света вернулся. Почесал свою лысую голову. По вертушке своего комполка отыскал. Генерал Киевское суворовское училище возглавляет. Шлет он в Гомель вояку-старшину, которому велено было ни на шаг от Ролена, чтобы не сбёг.

Скостили хлопцу-переростку четыре годка — в четвертый класс определили, хотя по возрасту надо было в седьмой. Ни одной четверки юный боец не имел, в звании вице-старшины суворовское училище с отличием закончил, но в военную академию по зрению не прошел. На радиофакультет Киевского университета поступил. А диплом защищал в США, попав в десятку лучших студентов Союза. Поменяли тогда, уже в оттепельные годы, — десять в Москву, десять в Вашингтон. Правда, 36 раз его фотографировали, пока отправили за океан. Повезло парню: у нас радиостанция довоенная засекречена, у них – новейшие изобретения по телевидению рекламируются. Слушай, смотри, запоминай, Ролен Антонович, записывать воспрещалось. Запоминал, слава Богу, было чем, извилин хватало. А вот когда вернулся в родные края, Министерство обороны глаз на него положило — в пику чаяниям самого Ролена, дядьки Евгения, украинских ЦК партии и Совнаркома — квартиру и должность главного инженера Киевского радиозавода человеку определили. А потом по другим городам, краям и странам судьба его носила.

“Вот и слава тебе, Боже!” — как-то на нашем Белом озере воскликнул Ролен, инкогнито наведав Брест (пограничные города и Прибалтику ему посещать возбранялось). И в застолье, закусывая полесским грибком кубинский ром, проговорился: “Вот я у них с Раулем ром пил. Вот это да!” – “Что-что-что?” – загалдели брестские Бугаевы. – “Стоп-стоп-стоп!” – приложил он палец к губам и продолжил речь о каком-то непонятном нам нейтрино.

Большим человеком стал воспитанник Малориты и брестский детдомовец Ролен Антонович Никитенко. С Курчатовым, Келдышем, Королевым, Велиховым сотрудничал. Сын его Владимир башкой в батьку пошел. В 13 лет закончил школу, в 15 — университет.

Умер Ролен Антонович в прошлом году в Челябинске в возрасте 75 лет. В Интернете появилось тогда сообщение: Киевское суворовское училище скорбит о своем выпускнике 1955 года.

Молодым расшифрую аббревиатуру имени Ролен – Революция, Октябрь, Ленин.

На снимках: Ролен Никитенко в 1959 г.; его дед – Иосиф Бугаев в молодости; его бабушка – Анастасия Бугаева (Лапека).