В Бресте и окрест обстоятельства этого дела обсуждаются давно и живо. Для тех, кто всё же не в курсе, кратко изложим его, пересказав поддержанную судом первой инстанции версию следователя прокуратуры Московского района Бреста Дмитрия Климовича. Фамилии и имена фигурантов этой истории изменены из этических соображений.

 Обстоятельства дела

 В январе от гражданина Василия Кухлевича поступило заявление об исчезновении брата. Мол, мать попросила побеспокоиться. Братова, как говорят наши люди, утверждала, что муж вроде в России на заработках, но вот и на Новый год ни ответа, ни привета…

Пропавший, поскольку раньше работал водителем-международником, часто бывал в разъездах, поэтому его длительное отсутствие до поры не вызывало вопросов. Зато они появились в ходе следствия. Оказалось, жена пропавшего уже вернула себе через суд девичью фамилию, мол, супруг без вести отсутствует, а сын успешно продал по запчастям отцовский «Мерседес». Авто так себе, даже и названия невысокого, ибо «сотый», поведал следователь, но все же…

В конце концов женщина созналась, что 1 июня 2009 года, после очередного пьяного скандала «со сдавливанием шеи, угрозами в адрес ее и сына, мол, завтра будет окончательная разборка», она в нервозном состоянии убила заснувшего двухметрового своего мучителя, а наутро попросила 19-летнего  сына приехать, и в следующую ночь они «обернули тело одеялом, потом пленкой, вывезли на недостроенную дачу, где закопали в подвале, а потом забетонировали».

Женщина мотивировала свои действия тем, что на протяжении более двадцати лет жизни в браке муж ее бил, угрожал убийством, если поздно приходила с работы, если обратится в милицию, если подаст на развод…

Суд, опираясь на выводы врачей, квалифицировал убийство как совершенное в состоянии аффекта. Соответственно, преступление не квалифицировалось более как тяжкое, и это автоматически привело к освобождению сына несчастной пары от уголовной ответственности за несообщение, пояснил Дмитрий Климович. Соответственно, мягок был и приговор: полтора года колонии общего режима плюс оплата моральной компенсации матери и брату убитого, а также  расходы на погребение.

 Что же решал областной суд?

 В областной суд с кассацией обратилась… осужденная, с удивлением  разъяснила старший прокурор областной прокуратуры Ольга  Дмитрук. И так приговор мягкий, но добивается полного признания невиновности. Вроде бы уже на свободе, в связи с амнистией, а если сегодня еще нет, то завтра будет дома. Завтра коллегия, естественно, там тоже состоится какое-то решение.

На суде 3 августа адвокат осужденной изменила формулировку иска. Не ставился более вопрос о признании ее подзащитной невиновной, просили отпустить в связи с объявленной в мае амнистией, рассмотрение заявлений по которой началось 7 июля. Кроме того, ставился под сомнение счет за поминки в 971 тысячу белорусских рублей, поскольку в нем выставлена иная, нежели день поминок, дата, и указывалось разное число участников поминальной трапезы. Также было требование уменьшить компенсацию в пользу брата с 2 миллионов до 500 тысяч рублей, «поскольку он сам заявил на суде, что близких отношений с братом не поддерживал».

Коллегия сыграла роль отбойной стены. «Да, счет за поминки является небесспорным. Отправить на новое рассмотрение. Поскольку существует спор, в амнистии отказать. Компенсацию брату оставить в назначенном судом первой инстанции размере».

 Что не решили суды? 

 Ни один суд не вынес частного определения. А оно очень ожидаемо в такой ситуации. Зато довольно точно ситуацию обрисовал в недавней встрече с журналистами областной прокурор Сергей Хмарук, сказав, мол, милиция недорабатывает, участковые не знают, что за беспредел у них творится.

Фактически, если вдуматься, правоохранительные органы как раз и призваны охранять право каждого из нас прежде всего на жизнь, далее на личную неприкосновенность, на соблюдение прав человека. Но вот – двадцать довольно мрачных лет, совсем черный финал и полное отсутствие каких-либо следов правоохранительной деятельности.

 Есть ответ, кто виноват?

 По-моему, надо задуматься, стоит ли делать из милиционеров козлов отпущения. А сделать это можно под разными углами зрения. Может быть и народный, с уклоном во Францию, в Булонский лес: мол, пиво забирать из рук могут, а… Или политически окрашенный: пикеты растаскивать из оппозиционеров с высшим образованием,  демонстрации разгонять могут, а где с полной профвыкладкой, так нетути…

Но… Правильно написала коллега в одной из местных газет: «Почему не развелись? – вот главный вопрос». Ведь какой смысл охранять чьи-то права, если человек сам не понимает, какие у него права, не умеет ими пользоваться, – если он недееспособен?

 Понять эту человеческую коллизию я пытался еще до прочтения статьи уважаемой коллеги, но тем не менее основной вопрос, согласитесь, сформулировал очень синонимично: «Могли ли разъехаться? Почему не разъехались?». В кулуарах областного суда попросил ответить обе стороны.

 Почему не разъехались

 Сестра «убийцы-жертвы» ответила: «Куда ты разъедешься? Он ей копейки давал. И все равно ее убил бы. Дерзкий был, вы знаете. Ходила вся в синяках. Почки отбил. Женщине сорок лет, а… Его все боялись. И соседи. Деспот был. У нее зарплата бухгалтерская 400 тысяч». Так может, вместе с сыном на квартиру? Он же взрослый вроде, на работу пошел? Женщина махнула рукой: «Не было за что».

Брат убитого сначала, вслед своим мыслям, говорил о бесценности человеческой жизни, потом сказал, что нормально жили, далеко не хуже других, а во многом и получше: «Как сыр в масле катались, телефон мобильный, музыкальный центр, офисный компьютерный стол, компьютер крутой стоял. От еды столы ломились». Потом, как бы очнувшись, прямо ответил на вопрос: «Ну, конечно, могли разъехаться. У них бабушка с сестрой на Речице живут, ну и родители в новую квартиру переехали на Вульке недавно».

Потом заговорил о племяннике: «Ведь он ему тоже «Мерседес» купил, не такой, как у самого, не крутой, но тоже аккуратную машинку. На работу хорошую устроил. А он сразу после того батькину машину разобрал и по запчастям продал. А ведь мой брат пробивной был, к любому подойти мог, ему бы жить да жить, и вот так всё это закончилось. Дорого, дорого…».

Следователь Дмитрий Климович версию о большом богатстве и убийстве из-за денег отвел. Мол, обстановка в четырехкомнатной, правда, не из худших, квартире бедная, дача недострой, автомобили старые. Но поделился и таким: «Я сам удивился, почему она с ним не развелась. Квартира была за ней, родители прописались в новую. В милицию обращений за последние десять лет не зарегистрировано. Побоев никогда не снимала».

Да, констатирует следователь, все соседи за убитым замечали агрессивность и склонность к насильственному решению споров. Говорили, что были избиения, скандалы. Но на сегодня, по медицинским документам, осужденная практически здорова.

 Вместо морали – некоторые детали

 Проверил версию, что полиграф не показал лжи, когда позже осужденную спросили о муже. Детектор лжи не является юридически значимым, пояснил  следователь Климович. Кроме того, этого просто не было.

А вот другие сведущие источники подтвердили версию об отсутствии в деле крупных денег. Оказывается, несчастная женщина собирала как могла ту, последнюю спорную 971 тысячу, чтобы погасить ее и выйти на свободу. Просила даже у малолетних, но состоятельных детей знакомых. Мол, сын отказался продавать автомобиль, а деньги срочно нужны. Никто не дал. И сидеть ей весь срок.

С разной интонацией озвучат последнее предложение в прокуратуре и в адвокатуре, мужчины и женщины, лишенные свободы на зоне и не знающие, что со своей свободой делать, молодые балбесы на родительских шеях. Но думаю, что надо опять не давать увести себя от базовой ценности.

Надо просто помнить вот это двуединое определение – человека умного и человека мудрого. Человек умный находит выход из создавшегося положения. Человек мудрый не попадает в такие положения, из которых нужно искать выход.

А то, что произошло – это безумие, согласитесь.