«Шумим, братец, шумим…»

Не припомню, чтобы какой-либо спектакль нашего театра вызывал столько бурных дискуссий на самых разных уровнях. Во всяком случае, режиссер Тимофей Ильевский наотрез отказался от традиционной беседы после премьеры: пиши, мол, сам все, что думаешь. Поэтому рецензии моей будет недоставать злободневной осведомленности: чего же режиссер хотел сегодня от своего детища. Ограничимся тем, что нам удалось увидеть и услышать.

Давайте начнем с претензий, которые высказывались и в прошлые годы, и во время фестиваля, и после. Суть их примерно такова: «это не Чехов», «отсутствует чеховская атмосфера», «это не по Станиславскому», «длинно и скучно», «почему Прозоров на трубе играет, должен на скрипке», «сестры в финале сапоги надели и пляшут – ужас!» Хвалят при этом замечательную сценографию безвременно ушедшего от нас Виктора Лесина и безупречно талантливую игру «сестер».

Более всего это напомнило жалобы самого К.С.Станиславского на год 1901-й: «И только через три года после первой постановки публика постепенно оценила все красоты этого изумительного произведения…» А до того всё фыркали да попрекали «пессимизмом».

 Ох уж этот Чехов!

Кощунственно признаюсь: угнетает меня поздний Чехов и все его великие пьесы. Практически всё, что после «Степи» (1888г.), пронизано безысходностью, весь мир – «Палата N6». А вот спектакль Брестского академического театра драмы убедил: не все так мрачно. Пушкин однажды написал: «Отечество почти я ненавидел, но я вчера Голицину увидел и примирен с отчеством моим…»

Тут все дело в трех сестрах, роскошной «командной» игре всех 12 актеров спектакля (неудивительно даже, что нет второго состава), пронзительно чистой атмосфере постановки. Чехов задыхался в 90-е годы, при Александре III — строго было. Все прекрасные ожидания относил лет на 200-300 вперед, вокруг — пошлость стремительно богатевших буржуа, во врачебной практике — кошмарные болезни мужиков и баб вокруг Мелихово, холерные годы, потом экспедиция на Сахалин…

Прекрасными в жизни были только писание удивительных слов, театр и бесконечно желанные женщины. Тем более, считается, чахотка обостряет чувственность, а он был болен. Я к чему это? Взять хотя бы фильм «Доживем до понедельника», из которого появился заголовок статьи. Что оправдывает образ безупречно положительного героя Тихонова (учителя истории)? Обворожительная Ирина Печерникова, которая играет влюбленную в него молодую женщину. И глупо сомневаться в правоте и силе героя, которого каждый день после работы ждет такая красавица и умница.

Я это к тому, что спектакль «Три сестры» не может состояться, если на сцене нет главной красоты чеховской жизни, от которой у всякого сердце дрогнет, о ком влюбленный подполковник Вершинин говорит у Чехова: «Среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого, таких, как вы, только три».

Татьяна Строк, Ирина Пашечко и Ольга Жук удивительно набрали и глубины, и мастерства за эти годы работы.

 Несколько заблуждений

По слухам, жюри фестиваля рассматривало только две кандидатуры на «лучшую женскую роль» — младшей и средней сестры (Ольга Жук и Ирина Пашечко) из брестского спектакля. Говорят, Альгирдас Латенас настоял на окончательном решении в пользу лиричной и классической игры Ольги Жук (этакая Наташа Ростова). Спросили бы у меня (шучу), я бы надвое разделился в душе своей и предложил бы присудить приз обеим, еще бы переспросил: «А всем троим – нельзя?»

И тут хочется вопрос задать «суровым критикам» режиссуры: что ж тут можно бранить, если девять десятых труда постановщика, наверное, и заключалось в этой сердцевине – образах Ольги, Маши и Ирины? Название пьесы хоть заметили? И если три сестры, без сомнения, удались, то «Три сестры»…

И ведь что главное, они не смотрятся инородно, весь состав одно играет, никто не выпадает, не хромает.

По поводу «не чеховской атмосферы». При жизни автора К.Михайловский, а вслед за ним и вся критика демократического лагеря  объявили писателя «певцом сумерек». В советское время Чехов стал «обличителем» и «провозвестником революции». МХАТ и множество хороших фильмов создали образец ностальгической и довольно антисоветской атмосферы – мудрого, грустного и воспитанного Чехова. Главное там было – аромат утраченной эпохи, золотого века русской культуры и уклада (без упоминания холеры и Сахалинской каторги). Вспомним хотя бы «Незаконченную пьесу» Н.Михалкова, где женщины мелочны и ничтожны, а вся кунсткамера персонажей вылеплена с величайшим трагедийным изяществом.

Заблуждение в том, что в постановке Станиславского 1901-го года, где на каждой репетиции присутствовал сам драматург, они играли современную пьесу. Всё всем было до слез и смеха знакомо. В спектакле Т.Ильевского меньше ностальгии и больше вечности провинциального быта. И думаешь не о позапрошлом веке, а о том, что ничего не изменилось. Разве что Москва, куда так рвутся сестры, стала с тех пор столицей.

 Сестры в солдатских сапогах

Это поразительная находка – сделать сестер «балеринами». В спектакле звучит совершенно гениальная музыка из позднего С.Курехина, много хореографии, актрисы прекрасно подготовлены (станок, акробатика). И потому вполне естественно возникает эта метафора – в грубом и пошлом мире уездного городка они все время вспархивают в балетных па или замирают в скульптурно-балетных позициях. Вот и видно, что таких здесь «только три». Что может быть чужероднее, чем Жизель в городе Глупове?

А в конце четвертого действия, отчаявшись вырваться, они надевают кирзу – и ну топать какой-то страшный «народный» танец. Чего же тут не понять?

И брат их Андрей (Сергей Петкевич) – умница, по-настоящему на трубе играет. Живой звук, да и посовременнее.

Подполковник (Михаил Метлицкий) – совершенно органично играет тип батарейного командира, который за сто лет не изменился, кажется, ни на грамм.

Старушка Анфиса (Тамара Кирина) и старичок Ферапонт (Геннадий Токарев) – вечные персонажи и сделаны мастерски.

А самое страшное, оттеняющее воздушность и необыкновенность сестер, — образ невестки Натальи. Надо быть героической актрисой (Оксана Лойдова), чтобы дать свою героиню без единой симпатичной черточки – пошлой, стервозной, истеричной, будто с коммунальной кухни. Нигде не намекнуть даже, мол, это я – очаровательная Оксана Лойдова. (И каков режиссер – тиран!)

И все они играют на главную метафору – о том, что нельзя, нельзя на пуантах в болото.

Ах, Золушки, оставшиеся на кухне…

 Среди ста тысяч только три

Анализируя спектакль, все время обращаю внимание на две тенденции подачи образов: они сознательно сделаны почти вневременными (а значит, современными), и все «указывают» на сестер. Ведь и гаера Соленого (Алексей Щербаков) обычно подают с большим акцентом. А в этом спектакле его образ так же пошл, как муж-рогоносец Кулыгин (Евгений Тарасов). А живая струнка, придающая глубину этому учителю-амебе, — его любовь к средней сестре. Импозантный военврач Чебутыкин (Николай Маршин) скульптурен, но свой шарм все время направляет в сторону сестер. Жених младшей сестры Тузенбах (Виктор Пискун), быть может, противоречит своим видом утверждениям в пьесе, что он «такой некрасивый». Но и тут обаяние актера лишь подчеркивает трагедию Ирины, когда Соленый на дуэли убивает барона-жениха.

В общем, как ни старайся я найти свои «замечания» к нашим «Трем сестрам», ничего не получится, как не получится найти несимпатичную черту в любимом человеке. И кажется даже, что эта работа – наиболее глубокая и отточенная из всех, что я видел на брестской сцене (а ведь многое люблю).

Одна игра Ирины Пашечко чего стоит! (Средняя сестра, Маша, закрутившая любовь с батарейным командиром). Жесткая, барельефная игра, как старинная камея. Когда она прощается с любимым и раз за разом с силой толкает его: «Прощай! Прощай! Прощай!..» — не знаю, с чем и сравнить это. Может быть, со сценой бесконечных пощечин в «Летят журавли».

В том, видимо, дело, что все вторые роли намеренно снижены, избавлены от ложной ностальгической романтизации XIX века, обертоны взяты из обыденной нашей жизни. И мир пьесы крутится только вокруг необыкновенных сестер, которые своей красотой спасают чеховский мир.

 Наш товарищ, хорошо известный в городе книжник, меломан и театрал, в третий раз пришел на «Три сестры» (в первый раз он на прогон пробрался). Отчего, спросите вы? Просто воздух этого спектакля завораживает, по этому ощущению быстро начинаешь скучать. Завидую нашему товарищу, я пока был только однажды.

 На верхнем фото: 

Ольгу ЖУК вы помните как Джультту, Соню в «Дяде Ване», принцессу в «Бременских музыкантах» и мн.др.;  Татьяну СТРОК — как Соню в «Преступлении и наказании», Розу в «Маленьком принце» и мн.др.; Ирину ПАШЕЧКО — как Нину в «Черном ангеле с белыми крыльями», Дуню в «Преступлении и наказании», Змею в  «Маленьком принце» и мн.др.