***

В этих двориках всё по-прежнему:

Летом — зной, в межсезонье — слякоть.

И уже не такому нежному

Мне отчаянно хочется плакать.

Будто снова, науськанный старшими,

На морозе стали предтечу

Я лижу и бегу украшенный

Окровавленным даром речи.

Может быть, годами поэтому

Вызревало в сердечных волокнах,

Обитаемое силуэтами

На изнанках век, будто в окнах,

Это странное стихотворение,

Очевидное, вроде, но чаще —

Близкий родич бессвязного рвения

Обстоятельства с подлежащим.

И вот это стихийное бедствие

Только тот и поймет, кому очень

Интересны причина и следствие,

Связь последних и первых строчек.

Было время—лепилось, как тесто!

Было солнце—самое жаркое!

Стану старым—на это место

Притащусь, приползу, пришаркаю!

Все болезни свои и напасти

Позабыв, опущусь на качели я.

Из любви, из детства, из счастья

Упаду в пустоту торичеллеву!

За такой равнодушной командой “ложись”

Различу, становясь короче

На сознание, память, на целую жизнь:

“Всё.

Теперь отдыхай,

Сыночек”.

СЕЗАМ

Какой на сердце бальзам,

Что лезть не нужно из кожи,

Что полон этот сезам

Золота — и дороже.

Ни пропуск, ни фейс-контроль,

Ни снимок сетчатки глаза,

Не нужен даже пароль

В виде знакомой фразы.

Когда у меня назревал

Кризис любых субстанций,

Я просто входил и брал

Без стука и без квитанций.

Много неспешных лет

Здесь не скудели запасы,

Пока не выключил свет

Закон сохранения массы.

А где я найду паёк

Размером с мои аппетиты?!

Услышав меня, изрёк

Сверху голос сердитый:

“Ладно, ослаблю режим.

Сбегай к своей поилке

И, лучше всего, положи

Что-нибудь в эту копилку”.

А вдруг передумает?! Ждать

Не было мне резона.

…Впервые дежурил тать

У входа в заветную зону.

Я не поверил глазам,

Как быстро и необратимо

Захлопнулся этот Сезам,

Закончилось это вымя.

И прежде, чем под курган

Прыгнуть успел в кусты я,

Со свистом отсёк ятаган

Руки мои

Пустые…

ИПРИТ

В холмах, которые период меловой

Замыслил из податливой породы,

Лежат солдаты первой мировой,

А не какие-то абстрактные народы.

Попавшие на гибельный излом

И—по большому счету—позабыты,

Лежат солдаты, горестно и зло

Корёжа рты, забитые ипритом.

Отметки окончательной версты,

В своём непостижимом постоянстве

Стежками обомшелые кресты

Скрепляют состояния пространства.

И вдоль рядов истёршихся имён

Вкусивших химию как точную науку

Проходят двое, чуя связь времён

Как неизбежную и долгую разлуку.

И если Пенелопе не дано

Дождаться мужа и царя Итаки,

То, значит, им хватило и одной

Проверки временем

И газовой атаки.

***

Начиналось не с дома. Уже в середине турне

Я пытался сажать и дубы, и березы, и ивы.

Ни одно из деревьев—увы!—не пустило корней.

Лопухи да крапива.

И оправдывать силами свыше доверенный спурт

Только тем и придется, что тихо  дремало в утробе,

Что, по сути явленья, едва ли не больший абсурд,

Чем циклопы, глядящие в оба.

И вообще-то: зачем этим силам особо вникать

В то, что я замышлял и что обо мне говорили,

Если цель—уложить на оба спинных плавника,

Что торчат, не мутировав в крылья?

Ни кола, ни двора. У забора—зачахший ранет.

И, отдавший себя никуда не приведшей потребе,

Я не вправе сыном в далекой стране

Апеллировать к ребе.

ПРЕДЛОГИ

На земле—искристый снег.

А по снегу—человек.

А над снегом с человеком

Солнце катит на ночлег.

Так всегда—то по, то на.

Цепь ущербна без звена,

И в словах служебных та же

Злая логика видна.

Невысокий вроде чин—

Смысл, что неразличим,

Потому что не имеет

Ни последствий, ни причин.

Всем понятнее глагол,

Задирающий подол,

И такая откровенность—

Наименьшее из зол,

Потому что хуже ВИЧ

Постоянный паралич

Между жаждой пониманья

И способностью постичь,

На конце каких дорог—

Там, где дьявол? Там, где Бог?—

Ты откроешься, мой тайный,

Состоявшийся предлог.

Ни секунды не продлясь,

Нет тебя—и рухнет связь

Всех явлений и предметов,

Да в бесмыссленную грязь!

Без тебя не речь, а вздор,

И не выйдет на простор

Жизнь за знаки препинанья.

…Вы—отдельный разговор.

НЕМЫЕ

О, как немые говорят!

О, как глаза у них горят!

И, обманувшие недуг,

Непостижимы всплески рук.

Всё на виду и всё келейно,

Толпы движение линейно,

И в эпицентре тесноты

Растут общения цветы.

Да, эти стебли безголосы,

Но вызрели на них вопросы,

Вокруг роняя семена.

Их подберет немой ребёнок

С другим набором шестерёнок

Для связи с ближними.

А нам —

Басов владельцам и фальцетов —

Не то что стать среди поэтов,

Нам не доверят их стеречь!

Господь, услышав нашу речь,

Уверен, морщится брезгливо…

Всё начиналось так красиво:

Напрягся разум, грянул гром,

Случился танец хромосом,

И так волнующе и ново

Жгло неумелую гортань,

Рождаясь,

Трепетное Слово…

Но, разменяв его на брань,

Я выхожу за турникет

Под пыльный ультрафиолет,

Где продолженьем спиц и трубок

Мужчины пьяного обрубок

Блаженно выдыхает дым

И улыбается немым…

***

В человеке напротив, наискосок и вон

Там

За решеткой грудной клетки

Обитает загадочный некий флакон

С содержимым в отсутствие этикетки,

Что хотел, но забыл нанести бракодел.

И его упущение так некстати,

Потому что, покинув один предел,

Все мы ввергнуты в жизнь как в зал дегустаций.

Будешь долго с другими тереть бока,

Будешь пить и сблёвывать их,

Пока не

Схлынут ненависть, злость, обида, тоска,

Не уляжется эта буря в стакане

С водой, которая тем хороша,

Что её не спутаешь с мутной жижей.

И не будешь мучиться: это душа

Или—с холода—орган, который ниже.

СТИХИ

Есть на свете стихи-солдаты—

Меч, доспехи, чеканный ритм.

Вот таких громить Митридата

Снаряжал в Вифинию Рим.

Вот таких. Что ни шаг—воронка.

И ковром под ногами зола.

И не рвется ни там, где тонко,

Ни, тем более, на узлах.

Есть другие. Выкрасив брови,

Подперев косяки, они

Зазывают царей и героев,

Возвращающихся с войны.

Между строк горячо и влажно.

Никаких не ведая дамб,

День и ночь голосит продажно

И скрипит пружинами ямб.

Но ведь есть за пределами слуха

Что-то вне очевидных стихий,

И помимо солдата и шлюхи

И ремесла есть, и стихи.

Их, которые мне по нраву,

Справедлива или слепа,

Славя ль Бога, прося ль Варавву,

Ни одна не поднимет толпа.

Ни к одной не причислят касте,

Ни в один не поставят девиз…

Но в бою ли, в минуту ль страсти

Упадем мы глазами вниз.

На пороге безвыходной комы

Разглядим в пожухлой траве

Миллионы слов-насекомых,

Приливающих к голове.

А по ним — колесницы и танки.

…Не торгуя собой, не круша,

Ткут они бытия изнанку

Под простым названьем — душа.