Так, мы отмечали, что архив Управления КГБ был с последним эшелоном накануне войны в сопровождении ст. лейтенанта органов госбезопасности В.С.Куруся вывезен в г.Минск, в КГБ республики, а оттуда — дальше, на восток СССР. Курусь погиб в результате обстрела эшелона и бомбежки его самолетами противника, однако документы были доставлены по назначению. Читатель «БК» В.Н.Губенко дополнил, что машинистом паровоза, выводившим последний эшелон из Бреста накануне войны, был друг их семьи — Ефименко Дмитрий Кузьмич. Эшелон он доставил к станции Береза, откуда через несколько часов прибывший со ст.Барановичи паровоз доставил состав в Минск. Такова была реальность тех дней. Это был единственный эшелон, вышедший из Бреста в ночь на 22 июня 1941 года. Впоследствии ни один состав выйти из Бреста не мог из-за разрушений ж.д. полотна в результате авиаударов немецких самолетов.

cms-image-000001563.jpg

Установлено, что среди секретных документов и материалов были эвакуированы личные дела на действующих офицеров Управления, материалы, касающиеся организации разведывательной и контрразведывательной работы против фашистской Германии, другие, представлявшие оперативную ценность, а также гербовые печати, штампы, бланки. Но некоторая, не самая значительная часть архива, оставалась в местах постоянного хранения до конца войны. Замки и ключи от хранилищ в период оккупации заменены не были. Они те же, кстати, до сих пор.

Из поколения в поколения послевоенных сотрудников Управления передается информация о том, что в первый же день захвата противником г.Бреста были арестованы и расстреляны на русском городском кладбище сотрудники особо секретного в тот период подразделения органов госбезопасности. Оно комплектовалось из местных жителей, проверенных, знающих город и местные условия, язык, обычаи. Использовалось главным образом для конспиративного получения данных на лиц, обоснованно подозревавшихся органами госбезопасности в проведении враждебной Советской власти деятельности, их связи.

В разное время предпринимались попытки внести ясность в обстоятельства гибели сотрудников подразделения, однако до сих пор это сделать не удалось.

Но вот в поле нашего зрения попала мемуарная книга, изданная в США, автором которой является бывший настоятель (с 1935 года) Свято-Николаевского Братского храма в г.Бресте епископ Митрофан Зноско. В главе 14 «Во время оккупации» он упомянул следующее: «Ночью с 21 на 22 июня, с вступлением в Брест-Литовск немецкой армии открылись ворота Брестской тюрьмы, и в 4 часа утра мы с матушкой приветствовали у нас узников: крестного отца старшей дочери Д.Лукашука из Бельска, его сокамерника — офицера Польской армии о.А.Ушакова и полковника В.Ермолова…»

Из названных нас интересует В.Ермолов.

По данным архива УКГБ: «В.Ермолов (без других установочных данных), кадровый офицер царской армии, полковник. С первых дней оккупации — официальный сотрудник СД  (Sisherheitsdienst — служба безопасности. Задачи — выявление идейных врагов национал-социализма. Работала в тесном контакте с гестапо по поиску и уничтожению политических противников Германии и «расовонеполноценных». – И.К.). Выявлял патриотов-подпольщиков, готовил и внедрял в подполье и партизанские отряды провокаторов и агентов СД. Бежал с отступающими немецкими войсками. Убит в бою с частями Красной Армии на территории Австрии».

Зноско отмечает, что с полковником царской армии Ермоловым был знаком давно. И далее: Ермолов, в первый же день пребывания на квартире Зноско, отправился в здание областного Управления госбезопасности, «откуда прибыл в мой дом с мешком за плечами. Это были документы, архив и списки сотрудников НКВД из местных жителей. Ермолов поселился в Бресте в одной из квартир за Буг ушедшей семьи, а для работы над архивом немцы предоставили ему комнату в здании СД…»

«Списки сотрудников НКВД из местных жителей» — это, по всей вероятности, и были данные на сотрудников закрытого, секретного даже для офицеров Управления, подразделения. И скорее всего не списки, а «штатная расстановка личного состава» подразделения, которая после утверждения начальником Управлениия должна была быть приобщена к соответствующим секретным материалам, подлежащим, в случае опасности, эвакуации или уничтожению на месте в первую очередь. Именно этот документ, похоже, попал в руки Ермолова, после чего и были расстреляны сотрудники.

В процессе работы над материалами, встреч с ветеранами Управления установлена фамилия офицера, имевшего по долгу исполняемых обязанностей прямое отношение к документам подобного рода и отвечающим за них. Однако, в отличие от мужественных офицеров — Субботина, Асатуряна и других, 22 июня 1941 года, воспользовавшись служебной автомашиной, он «выехал» из Бреста. В период войны – служил в системе ГУЛАГ. По этим и другим фактам опрошен своевременно не был. А теперь уже поздно — умер. По этическим соображениям его фамилию не называем.

Следует отметить, что архивы, гербовые печати, бланки различных советских организаций и учреждений, в т.ч. войсковых частей, разведгруппам противника удалось захватить во многих городах, оказавшихся в зоне наступления немецких войск. Врагу достались также архивы партийных и советских органов, в том числе Бреста. В результате в первые дни оккупации был арестован и расстрелян немцами советско-партийный и хозяйственный актив города из числа тех, кто не успел выйти из Бреста.

В докладной записке первого секретаря ЦК КП(б)Б П.К.Пономаренко на имя И.В.Сталина «Об итогах эвакуации из Белорусской ССР» от 17 августа 1941 года отмечается: «Архив Совнаркома БССР и ряда наркоматов остался в Минске (в Доме правительства) и не уничтожен… Были эвакуированы партдокументы и архивы ЦК КП(б)Б и ЦК ЛКСМБ в г.Москву, госбанки со всеми ценностями и архивом. Для эвакуации предприятий и населения ЦК КП(б)Б была создана республиканская комиссия».

В докладной записке от 18 августа 1941г. в тот же адрес Пономаренко сообщает: «Все наиболее значительные предприятия числом 83 из Белоруссии эвакуированы полностью. Всего из Белоруссии было эвакуировано свыше 1,5 млн. человек, 10 крупных и средних промышленных предприятий».

Каких-либо заблаговременно подготовленных эвакуационных планов в СССР фактически не существовало. Тем более не было опыта экстренного перемещения производительных сил из западных районов страны на восток. Дело дошло до того, что созданный постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР 24 июня 1941 года «Совет по эвакуации» специально разыскивал в архивах и библиотеках Москвы, в т.ч. Государственной библиотеке им. В.И.Ленина, сведения об эвакуации во время Первой мировой войны, но найти ничего не удалось. Опыт приобретался в военной обстановке.

Темпы массовых эвакуационных перевозок в осенние месяцы 1941 года были весьма напряженными: только одних ж/д вагонов потребовалось более 1,5 млн. Построенные в одну линию вагоны заняли бы путь от Бискайского залива до Тихого океана. Эвакуация сопровождалась потерями и явилась одной из причин резкого падения производства в конце 1941 года, однако ее главная цель — спасти от немецких оккупантов в интересах фронта миллионы советских граждан, промышленные и сельскохозяйственные ресурсы, материальные ценности — была достигнута.

5 июля 1941 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимаются решение «Об эвакуации архивов». Только из Москвы и Ленинграда планировалось  вывезти более 5 млн. дел.

Во многих местах эвакуация проводилась в большой спешке. Даже в Москве, после эвакуации в октябре 1941 г. аппарата ЦК ВКП(б), охрана 1-го отдела НКВД произвела осмотр здания и обнаружила значительные количество секретных и других документов, в беспорядке разбросанных по кабинетам, а в котельной — приготовленные для сжигания документы (но сжигать их было некому). В кабинете секретаря ЦК ВКП(б) А.А.Жданова чекисты нашли 5 пакетов с  грифом «Совершенно секретно».

В книге «Время и бремя архивов и имен» (Мн. «ЛиМ», 2009, Л.Рублевская, В.Скалабан) публикуется редкая фотография. Она подписана: «Белорусские архивисты возле возвращенных из Германии архивных документов. Минск, 1946г.» Впечатляет?

В тексте поясняется, что это материалы Центрального госархива Октябрьской революции и соцстроительства БССР, Государственная библиотека, Могилевский и Минский облархивы, Днепропетровский партархив…

Всего Центральным госархивом было принято 36397 единиц хранения документальных материалов, принадлежавших разным организациям, которым эти документы возвращаются. Ошибки, допущенные при сортировке, выявлялись постепенно. Даже в конце 1970 г. в архив УКГБ по Брестской области поступило дело из далекого 1940 года, оказавшееся ошибочно на хранении… в УВД Брестского облисполкома. Архивы из германского «плена» возвращались вплоть до 1947 года. Потери были колоссальными.

По крупицам мы восстанавливаем историю Управления. Да, много в ней неоднозначного, однако больше примеров мужества и героизма, проявленных сотрудниками Управления при выполнении служебного долга. Мы впервые выяснили, что ценой жизни своей доставил секретные документы и материалы архива в г.Минск ст.лейтенант госбезопасности В.С.Курусь. Приняли бой на рассвете 22 июня 1941 года офицеры Управления Л.А.Асатурян Л.А. и Н.С.Субботин и в течение 4-х часов защищались в блокированном немецкой разведывательно-диверсионной группой здании Управления, сожгли секретные материалы, которые находились у них на исполнении и, не желая сдаться врагу, застрелились, предпочтя смерть плену.

Игорь КЕЗ, полковник запаса органов КГБ