Когда-то в бурные девяностые культуролог и мыслитель Сергей Аверинцев с тонкой иронией обронил:«В обществе нарастает нелюбовь к двум вещам: к логике и к ближнему своему». На самом деле в этой вроде как шутливой фразе проглядывает точная увязка разума и чувства, которые лишь солидарно могут приносить какие-то плоды. Плюс здесь же – апелляция к основной христианской ценности (любовь к ближнему) как критерию, мере оценок действий и их результатов.

В нашем нынешнем угрюмом бытовании, в разночинных баталиях по поводу и без повода ощущается явная нехватка спокойных голосов. Я имею в виду не равнодушно-холодных, не трибунно-железных, не бесповоротно-уверенных, а именно спокойных в своем живом дыхании размышления. Можете назвать это экспертным сообществом, интеллектуалами, «фабриками мысли» — как хотите. Но дефицит этого сословия в нашем белорусском социуме, увы, очевиден и удручающ. И суть даже не в отсутствии «собственных платонов и быстрых разумом невтонов», а в их непроявленности, разделенности, отсутствии социального заказа на них. Беспокойство по этому поводу уже пробивается из-под спуда, плещет рыбою в сетях Интернета. Но забивает спокойные голоса крикливая агрессивность, самонадеянная однополярность суждений.

cms-image-000001617.jpg

Есть такой лысый ушастый дядька — Теодор Шанин, профессор социологии Манчестерского университета, он же ректор и  президент Московской высшей школы социальных и экономических наук. Приведу обширный фрагмент из беседы с ним, касающийся сравнения европейского и российского мышлений, но вполне годящийся и нам для выводов о себе:

«В нынешних рассуждениях европейцев, думаю, есть глубокие причины, прежде всего культурного свойства. Существуют вещи, которые англичан, например, выводят из себя. Я говорю прежде всего о русском экстремизме мышления. Для образованного европейца это совершенно неприемлемо.

Любого английского студента приучают к тому, что не существует однозначного ответа на сложные вопросы. На этом строится искусство компромисса как центральное искусство современной жизни. Суть заключается не только в том, что человек вправе иметь собственную точку зрения и обязан понимать, что существуют по меньшей мере еще несколько точек зрения, которые следует уважать. Но также в том, что верное решение не может выражать предпочтения одной лишь стороны.

По этой причине, кстати, у нас никогда не переваривали Маргарет Тэтчер, которую у вас с восторгом называют железной леди и считают образцом государственной мудрости. Английские интеллектуалы не любили ее глубоко и жестко, хотя, конечно, частично голосовали за нее. Но это разные вещи. Голосуешь не всегда за того, кого любишь.

Хочу сказать, что в России в свое время искусством компромисса неплохо владели крестьяне. Их правовая система была построена тогда на традициях, а не на законах. Исследователь Мухин, например, приводит в одной из своих работ случай, когда молодой адвокат, специально присланный из города, присутствует при споре двух крестьян об участке земли. Община признает, что один крестьянин прав в своих притязаниях, второй — нет. Но тому, кто прав, отдают только две трети спорного участка, тому же, кто не прав, — треть. Адвокат в полном недоумении, но ему объясняют, что земля — это просто земля, а людям оставаться соседями до конца дней…».

Пожалуй, любому из нас, а главе государства в первую очередь, не мешало бы поучиться такой крестьянской мудрости.