Маяки

В книге «Зоркі над Бугам», выпущенной в издательстве «Беларусь» в 1990 году, опубликовано несколько монологов передовиков сельского хозяйства – в те годы еще крепких, уверенных в себе. Их рассуждения о жизни и о себе, хорошо отредактированные тогдашними профессионалами, выглядят как речи с трибун – как тогдашних, так и нынешних.

Вот выдержка из монолога бывшей доярки, кавалера одного из высших советских орденов – назовем ее Валентиной Ивановской, поскольку настоящую фамилию она просила не называть: «…Когда я слушаю старших сельчан, мне стыдно становится за некоторых юношей и девушек, которые презрительно смотрят на коровник, стремятся в город. И очень жаль, что они не берегут традиции дедов и отцов… На семейный подряд нужно брать таких, кто не только хочет, но и может работать. В 1988 году мы с мужем досматривали 95 голов молодняка…»

Или цитата из монолога Василия Веренича, бывшего главного зоотехника совхоза «Домачевский» ( фамилию тоже просил не называть, но потом был уговорен автором в содружестве с Анатолием Новиком – активистом местной ячейки партии «Справедливый мир»): «Все будет зависеть от нас самих, нашего организованного труда, старания».

Сегодня оба они пенсионеры.

Заслуженный отдых

В «Домачевский» Василий Веренич был направлен райкомом партии (нынешний исполком). Отказываться в таких случаях не полагалось. Тем более, что на предыдущей работе у него был дом, а здесь ему пообещали особняк. Но с особняком обманули,  дали квартиру в двухквартирном доме и зарплату в 245 рублей.

Сегодня он получает пенсию в 760.000 рублей. Жена получает поменьше, но, как правило, от обеих пенсий ничего не остается. Покупать в магазине выходит только хлеб, соль, сахар и носки, которые сам не сошьешь. Крупных покупок не делали давно. Все донашивается, допользуется с прежних времен.

— А с пенсии бутылочку?

— Ну как без этого? Но на такие деньги не сопьешься…

Если бы не помощь детей – было бы совсем тяжело. Приходится заниматься домашним хозяйством: свиньи, индюки, куры… Работа с утра до ночи, и даже отпусков, как когда-то, не бывает.

— Какой заслуженный отдых? Врут все! Пахота сплошная…

Помощи от хозяйства никакой. Расценки за услуги в полтора раза выше, чем ныне работающим членам хозяйства. А все потому, что совхоз «Домачевский» ликвидирован, теперь это ОАО «Комаровка». И ветераном этого хозяйства его не считают.

…А Валентине Ивановской уже 78 лет, она давно на пенсии и живет в своей деревне. Ее аккуратненький домик, построенный еще в молодые годы вместе с молодым и крепким тогда мужем, расположен в таком же аккуратненьком дворике. А теперь муж умер и она живет одна. А дети, естественно, в городах. Только один сын с двумя высшими педагогическими образованиями – Брестский и Минский университеты – работает в сельской школе на другом конце района. Собственно, работал поближе, но когда на последних выборах решил самостоятельно баллотироваться в парламент, его вначале уволили с работы и только после долгих унизительных хождений по инстанциям разрешили работать в самой дальней от матери школе.

— И как живется на пенсии кавалеру ордена?

— Так и живется. Пенсия, правда, неплохая – около миллиона. Помню, когда собирала документы, средний заработок оказался 469 рублей. Плюс 33 года колхозного стажа. Женщины в исполкоме с завистью тогда говорили: у вас заработки больше, чем у председателя исполкома! А я им говорю: пусть идет к нам коров доить – тогда у него будет больше…

Но и этой пенсии не хватает. Причина все та же: колхоз ничем не помогает, и если какие работы на приусадебном участке, по ремонту дома, то нужно всех нанимать. К тому же, хозяйство, в котором она работала, присоединено к другому – то есть, его не существует. В новом хозяйстве ее своей не  считают, невзирая ни на какие ордена: вы у нас не работали…

— А я к ним и не хожу, зачем мне нервы рвать…

Поэтому если нужно вспахать приусадебный участок, Валентина просит местных трактористов. Если надо что-то подремонтировать в деревянном доме, где, как известно, постоянно что-то то сгниет, то протечет, то сломается, – к ним же. Они не отказываются, но им нужно платить. Кому деньгами, кому бутылками – но высокая, по сельским меркам, пенсия легко разлетается на не менее высокие, по сельским же меркам, гонорары наемным работникам.

— Сломала ногу, теперь инвалид. Поэтому парсючка не держу, а какая без парсючка жизнь? Хорошо, хоть за дрова мне, как инвалиду, скидка на 50%…

— То есть, зимой тепло?

— Нет, холодно. Печка плохо греет, но за ремонт опять надо платить, а лишних денег нет. Ну ничего, я баба верткая: лягу под одеяло и кручусь всю ночь…

В общем, картина стандартная: человек, проработавший в колхозе всю жизнь, ничего за всю жизнь не заработал. Ни высокой пенсии, на которую можно было бы безбедно прожить. Ни солидного счета в банке, который обеспечил бы сытую и спокойную старость. Из него выжаты все соки, и он никому, кроме собственных детей, не нужен.

Отметим: речь идет не просто о человеке, который ничего из себя не представлял. Речь идет о кавалере одной из самых высоких правительственных наград, неизменном члене самых высоких президиумов. О человеке, которого (которую!) прославляли в средствах массовой информации, возводя до уровня святых. И что? Вряд ли в местных деревнях кто-нибудь знал о Ефросинии Полоцкой. А Валентину Ивановскую знали.

Взамен от нее требовалось только одно – самоотверженно работать на благо общества. Имелось в виду, что оно, общество, потом вознаградит. Но оно, общество, не имеет такой дурной привычки. Имея дело с ним, с обществом, нужно свято помнить старый тюремный принцип: не верь, не бойся, не проси!

— Увидеть бы сейчас того чиновника, который когда-то уговаривал нас с мужем на семейный подряд! Мы верили, мы сутками работали… А потом вот осталась у разбитого корыта…

Святые и мученики

Все это говорит еще и о том, что советский миф об общественных фондах потребления, которые облагодетельствуют всех по заслугам, есть не что иное, как действительно миф. Конечно, были люди , которые этими фондами независимо от заслуг пользовались. Но они, как правило, не столько получали ордена, сколько раздавали их.

Боже мой, сколько таких на нашей земле – героев наших публикаций, местных, не отмеченных на скрижалях, «святых»! Отличие их от библейских только в том, что те вначале были мучениками, а только потом становились святыми. А наши – вначале их делали «святыми», а только потом – мучениками.

В их числе председатели колхозов (Герои Труда Василий Старовойтов из Кировска – в 70 лет отправлен в тюрьму за попытку реформ и  Иван Мельник из Горок – к пенсии заработал лишь двухкомнатную квартиру в колхозном доме), директора заводов, доярки и механизаторы, строители и инженеры, учителя и врачи, призванные мобилизовывать на ударный труд и оставшиеся к концу жизни ни с чем. Не говоря уже о том, что они вынуждены были провоцировать остальных на такой же бескорыстный труд. Как говорил один председатель нынешнего сельского СПК после очередного выступления на республиканском семинаре: «Паскудно то, что я должен убеждать всех, что у них все может быть, как у меня. А у них не может быть,  как у меня, им столько денег не дадут…»

Теперь этот председатель (известный, кроме прочего, фразой: колхозы распадутся тогда, когда в них нечего будет украсть даже председателю…) в чем-то провинился, его вышвырнули – не колхозники, а чиновники. И, поскольку он не умел воровать, то остался ни с чем. Как и большинство советских еще передовиков. Самое интересное: даже после этого он просил не писать о его проблемах. Все потерял, нечего бояться – все равно боится.

Перепуг

Кстати, большинство из этих людей ведет себя так же. У упомянутой выше Валентины Ивановской  при разговоре с автором тряслись руки и в глазах полоскалась неизбывная тоска.

— Только не называйте мою фамилию..,

А чего, собственно, может бояться белорусская пенсионерка с очень недурной, по сельским меркам, пенсией? А чего может бояться Герой Труда? А чего может бояться руководитель хозяйства? А чего может бояться множество других людей, с которыми тоже довелось общаться, но которые не стали главными героями публикаций?

Но практически все они, за очень редкими исключениями, не хотят, чтобы их жалобы были опубликованы, то есть услышаны. То есть, какой-то такой всеобщий перепуг!

Ситуация фантасмагорическая, тупая и неразрешимая. В ней профессионалу почти невозможно работать, потому что, по сути, тебе или отказывают в информации, или подсовывают нечто, что заведомо информацией не является. И ты должен либо вступать в сговор с источником информации, в свою очередь всучивая читателю то, что необъективно — небеспристрастно, как сейчас любят говорить (застрелите – не понимаю разницы!).

Либо нарушать данное источнику информации слово и публиковать то, чего он не хотел, чтобы оно было опубликовано…Что совсем уже ни в какие ворота…

А чего проще: человек должен иметь право на спокойную, зажиточную  старость. Чтобы  ничего (никого!) в этой старости не бояться! Чтобы достойно умереть! Если этого, по крайней мере, нет – значит общество , в котором мы живем, несправедливо.