Природные, климатические циклы на наших широтах, судя по всему, уже не работают. Зато общественные – ничего, вполне себе крутятся, только в последнее время с ускорением. Революция, заморозки, оттепель, застой сменяют друг друга так, что не успеваешь натягивать на голову то буденновку, то шапку-ушанку, то кепку. Благо, есть пока на что натягивать. Конечно, хотелось бы и с непокрытой головой походить, да, боюсь, новое потепление общественного климата нам не грозит. Хотя некоторая циклическая смена вех, повторяю, все же наблюдается. И симптомы перехода из одного состояния в другое удивительно похожи. Вот об особо жгучих морозах накануне оттепели в огромной империи нам и хотелось бы вспомнить. Тем более что и повод есть – очередная годовщина публикации сообщения ТАСС об аресте «врачей-вредителей» от 13 января 1953 года.

«Дело врачей» стало понятием нарицательным. И именно с политической подоплекой. Можно вспомнить, например, что началось в апреле прошлого года после выступления великого детского хирурга Леонида Рошаля на Всероссийском форуме медработников и ответное письмо сотрудников Минздравсоцразвития РФ лидеру нации. Можно вспомнить и дело по факту смерти Сергея Магнитского, которое в российской прессе называют не иначе как «делом врачей». История действительно повторяется, но далеко не всегда выходит по Гегелю.

Артподготовка

К концу 1952 года Сталин, видимо, созрел до своего «окончательного решения еврейского вопроса». Начало было положено еще в 1948-м, когда была объявлена борьба с космополитизмом, которая быстро стала приобретать антисемитские формы. Поэт Перец Маркиш тогда же написал: «Гитлер хотел разрушить нас физически, Сталин хочет сделать это духовно». Продолжилась эта кампания разгромом в конце того же года Еврейского антифашистского комитета. 12 августа 1952 года 13 из 110 подсудимых, проходивших по делу ЕАК, были расстреляны. Кроме Маркиша, в числе этих 13-ти были и другие известные еврейские литераторы, отчего эта казнь и сохранилась в истории как «Ночь казненных поэтов». Не забудем, что и в Восточной Европе в это время шли схожие политические судебные процессы. К примеру, в ноябре 1952 года в Чехословакии, где из 13-ти подсудимых, обвиненных в покушении на президента республики Готвальда, 11 были евреями.

Видимо, всего этого «отцу народов» было мало. Нужен был еще один сокрушительный удар. Тут-то и пригодилось письмо Лидии Тимашук, отправленное в ЦК еще в 1948-м  по поводу неправильного, по ее мнению, лечения группой кремлевских медиков товарища Жданова. Того самого, который за два года до своей смерти изрядно поизгалялся над Ахматовой и Зощенко.

«Перо» в сердце

Эта коварная и жестокая акция была четко спланирована товарищем Сталиным для очередной чистки своих авгиевых конюшен, то есть своего окружения. Впрочем, как и все, что он планировал, кроме Великой Отечественной, и, как впоследствии оказалось, собственной смерти.

Итак, 13 января 1953 года газета «Правда» выходит с сообщением ТАСС об аресте «врачей-вредителей». В нем говорилось о девяти заговорщиках. В той же «Правде» была опубликована статья без подписи «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». (Сохранился экземпляр статьи за подписью Д. Шепилова, тогдашнего главного редактора «Правды», с правкой Сталина). На следующий день и сообщение ТАСС, и саму статью перепечатали все крупные республиканские и областные периодические издания. В Минске – «Советская Белоруссия», в Бресте – «Заря». Еще через неделю, 20 января, появилось сообщение о награждении Л.Ф.Тимашук орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц».

Далее включился отработанный до совершенства за столько лет маховик пропагандистской машины. Нагнетание истерии шло по всем фронтам. Все шестеренки и «шестерки» пели слаженно. Бесконечные статьи и письма в прессу от простых советских тружеников, полные возмущения, негодования и т.д. Собрания на заводах, фабриках и предприятиях, на которых клеймили евреев-изуверов, продавшихся американской и английской разведкам за кровавые доллары.

Психологически удар рассчитан был точно. Ведь врач – это человек, которому доверяем самое дорогое – здоровье свое и своих близких. А среди евреев процент врачей был очень высок. При раскрутке истерии уже и не разбирались: под раздачу попадали все картавые и у кого нос с горбинкой, вне зависимости от профессии и социального положения.

Как это было на Брестчине

Историк и исследователь Леонид Смиловицкий опубликовал свой труд «Дело врачей в Белоруссии: политика властей и отношение населения, январь – апрель 1953 г.». Чтобы хоть в какой-то степени представить размеры вакханалии, мы дадим лишь некоторые выдержки из того, что творилось на Брестчине.

«Первые митинги прошли уже 14 – 19 января. На собрании в типографии им. Ворошилова присутствовало 86 чел., на городской электростанции – 87 чел., в мастерских городского промышленного комбината – 60 чел., в железнодорожных мастерских – 96 чел.

Выступавшие на этих митингах были – машинист паровоза, стрелочник, бухгалтер, электросварщик, стрелок военизированной охраны, заведующий

базой и др.

Дружинники городской пожарной охраны заявляли, что все евреи – «одни и те же», и надеяться на них не следует.

Жертвами массового психоза могли стать и белорусы. Так, на станции Мотыкалы рабочие приняли за еврея начальника снабжения в строительном поезде, который в результате дефекта речи не выговаривал букву «р», и со словами «вы пытались убить наших руководителей» попытались избить.

В областной больнице на собрании коллектива работников приводились примеры халатного отношения евреев к своим обязанностям. В частности, говорилось о больших недостатках в работе терапевтического и центрального поликлинического отделений, которыми заведовали врачи Герценштейн и Кру, о том, что больным приходилось подолгу дожидаться приема. Назывались фамилии Горфункель и Каплан, которые «возомнили» себя незаменимыми специалистами.

Министр МГБ БССР Баскаков сообщал в ЦК Компартии республики, что 13 января 1953 года в 12 часов дня на площади им. Ленина в Пинске во время передачи из Москвы у репродукторов собралось до двухсот человек, среди которых раздавались возгласы о том, что если бы евреев расстреливали, они бы этого не делали.

10 февраля 1953 года арестовали родную сестру первого президента Израиля Хаима Вейцмана – Марию Вейцман, врача областной системы Государственного страхования. В представлении МГБ говорилось, что Мария Вейцман среди своего окружения проводила сионистскую агитацию и с враждебных позиций критиковала советскую действительность. Уже после смерти Сталина, 20 марта 1953-го, Вейцман заставили признать, что она «злорадствовала» по поводу кончины Жданова и выказывала пожелания смерти Сталина. 12 августа 1953-го Особое совещание при министре МВД определило ей наказание в виде пяти лет исправительно-трудовых лагерей, но на оснований Указа от 22 марта 1953-го об амнистии признало необходимым освободить ее из-под стражи».

Смерть одного — жизнь миллионам

Как видим по истории с Марией Вейцман, 5 марта 1953-го ничего еще закончилось. 20 марта журнал «Крокодил» опубликовал знаменитый антисемитский фельетон Ардаматского «Пиня из Жмеринки».

Уже 4 апреля 1953-го все та же «Правда» поместила сообщение о том, что все арестованные по «делу врачей» освобождены и восстановлены на работе и что признания обвиняемых были получены при помощи «недопустимых методов следствия». А 6 апреля все та же «Правда» в своей передовице «Советская социалистическая законность неприкосновенна» недоуменно задавалась вопросом, как вообще могло такое случиться.

Миллионы людей могли выдохнуть, разжать руки и воздать хвалу небу. Что было бы, останься Сталин в живых, продлись вся эта вакханалия с публичными казнями, как это было в Чехословакии в 1952-м, можно только гадать. Еще одного кровопускания страна могла бы и не выдержать. Если говорить медицинскими терминами, ее, страну, отправили в реанимацию.

«Угодило зернышко…»

Была у А.И.Солженицына такая книга — «Угодило зернышко промеж двух жерновов», где он описывал свою жизнь в изгнании. В некоторой степени эта поговорка подходит и к судьбе уроженки Брест-Литовска Лидии Феодосьевны Тимашук. Вознестись по мановению волшебной палочки на вершину советской пирамиды, купаться в лучах славы кремлевских звезд несколько месяцев и тридцать лет прожить с клеймом стукачки и антисемитки, безуспешно пытаясь добиться реабилитации в глазах общества.

На наших северных широтах человеческие судьбы перемалываются каким-то особым, чудовищным способом. Стрелки морального компаса крутятся, как им заблагорассудится, или вообще отсутствуют. Мы готовы возвеличивать палачей и тиранов, но не дай бог проявить нам жалость или снисхождение к жертвам. «Милость к падшим» — это не про нас. «Нас бьют — мы крепчаем» — вот это по-нашему!

Лидия Тимашук родилась в нашем городе в 1898 году в семье унтер-офицера. Судя по всему, с началом Первой мировой семья перебралась в Россию. В Самаре поступила в университет на медицинский факультет. В 20-м была мобилизована на борьбу с эпидемией сыпного тифа и холерой. Медицинское образование закончила в Москве. И училась, видимо, хорошо, потому что сразу была принята на работу в лечебно-санитарное управление Кремля.

Теперь вся эта история с письмом о «неправильном лечении тов. Жданова» — под несколько другим углом зрения. Один из исследователей развивает мысль о том, что все эти кремлевские высшие медицинские чины были, конечно, светилами в своей области, но нагрузка по работе у них была чудовищная, плюс у тогдашней номенклатуры было по несколько постов, и они просто физически не успевали следить за всеми техническими новшествами медицинской науки. И действительно могли, неверно прочитав кардиограмму тов. Жданова, прошляпить инфаркт. (Это если, конечно, не трогать конспирологическую  версию о том, что по личному указанию тов. Сталина, «главврача всей страны», так лечили). А Тимашук, в силу узкого профиля, распознала этот злополучный инфаркт. Как бы там ни было, ее письмо ложится на стол Сталина осенью 1948-го. И ждет своего часа четыре года.

20 января Л.Тимашук награждают орденом Ленина и назначают «спасительницей Отечества». 3 апреля 53-го орден отбирают. Еще через год по-тихому награждают орденом Трудового Красного Знамени «за долгую и безупречную службу», а заодно сопровождают слухом о ее гибели в автокатастрофе.

Она так и проработала в лечсанупре до выхода на пенсию в 1964 году. И еще почти 20 лет, до самой смерти в 1983-м, писала письма в партийные органы с просьбой о реабилитации. И не было ей ответа.

Кстати, академик А.Д.Сахаров, по его словам, отказался делать у нее кардиограмму в начале 60-х.