— Две подмосковные деревеньки – Николина Гора и Кузяево. Они, примерно, на одинаковом расстоянии от Москвы.

Николина Гора на западе от российской столицы, а Кузяево – восточнее.

Вы  наверняка слышали об этих подмосковных деревеньках. Николина Гора  приобрела  известность как дачный поселок  деятелей советской науки. В тридцатые годы здесь  начали строить государственные дачи для видных ученых. В частности, по соседству с нами, коренными сельчанами, жил будущий лауреат Нобелевской премии, выдающийся физик Петр Леонидович Капица. Он, к слову,   в  первые послевоенные годы был гостем на свадьбе моих родителей. Пришел с цветами и подарком.   Невеста — моя мама — деревенская 20-летняя девушка Лида, а жених – молодой старший лейтенант фронтовик Василий Колчин: вся грудь в орденах и медалях.

Деревня  Кузяево восточнее Москвы… Там  был государственный фарфоровый завод. Кузяево недалеко от поселка Гжель.  И гжельское, и кузяевское  предприятия составляли одно-единое в производстве знаменитого на всю страну фарфора.

…Грянула война. Поздней осенью 1941-года враг подошел совсем близко к Николиной Горе. Моя мама рассказывала, что немецкие разведчики однажды  проникли в деревню. Они были обнаружены и обезврежены. Мама помнит ту яростную перестрелку. Подтверждение её воспоминаниям я нашёл позже в ряде опубликованных работ  по истории обороны Москвы. Там, в частности, приказывалось  усилить борьбу с армейской разведкой вермахта на Западном направлении.

А  прифронтовая деревня между тем продолжала жить  своими заботами. Над ней шли на Москву вражеские бомбардировщики, в небе                                                                                                                          разгорались воздушные сражения. Недалеко от Николиной Горы находился аэродром наших военных истребителей.

« Мы пытались укрыться в погребах, ставших  бомбоубежищами, – рассказывала  мне мама. – И горевали, что не можем взять с собой в укрытие нашу коровку».

Да, эту предвоенную коровку удалось продержать всю войну. Она была главной кормилицей всей семьи.

…В Бресте  теперь живет и Евгения Ивановна Мазова. Она тоже родилась в Подмосковье – в деревне Кузяево.

— К поздней осени 41-го все наше село было серым от солдатских шинелей, —  рассказывает Евгения Ивановна.—Тысячи  красноармейцев. Полки и дивизии из московских ополченцев. Дисциплина была железной. Все воинство в короткие зимние дни  старались разместить, упрятать  под крыши деревенских домов. Эта скрытность обеспечивала определенную секретность.

Евгения Ивановна говорит, что в Кузяево она мало видела  хорошо  одетых воинов – в полушубки и валенки. Большинство было в обычной для того времени солдатской  обуви – ботинках и обмотках.  Этому  также есть подтверждение в документах  об участии в битве за Москву 33-й армии.

Дело в том, что в Кузяево и ближайших населенных пунктах формировалась именно эта  33-я армия. Формировалась из московского ополчения. Экипировали ополченцев со  складов довоенных, одевали во что было. Через станцию Кузяево беспрерывно шли поезда с  востока. Теплушки, цистерны, орудия и танки под брезентом.

Бомбили ли станцию Кузяево?

—Пожалуй, я вспомню только один налет вражеских бомбардировщиков, — говорит Евгения Ивановна.— Он, к счастью, оказался, неудачным для врага. Уцелели и поезда, и здания.

В те тревожные месяцы 1941-го года семья Мазовых получила горькую весть: в боях под Тулой погиб Анатолий, брат Евгении Ивановны.    Вслед за похоронкой пришло письмо от его сослуживца. « Смерть была лёгкой.  Вражеский снаряд попал прямо в минометный расчет, которым командовал  Анатолий. Это случилось 17 декабря 1941-го года недалеко от Тулы. Осталась его  планшетка. Как-нибудь привезу»… Увы, и в 41-м, и в последующие военные  и послевоенные годы  никто из сослуживцев  Анатолия так и не приехал. Вполне вероятно, что сами погибли…

После разгрома немецко-фашистских войск под Москвой Николина Гора перестала быть прифронтовой деревней, в далеком тылу оказалась и деревня Кузяево.

Война священная, народная продолжалась. Через станцию

Кузяево  на фронт всё больше шло воинских эшелонов с востока страны. Развертывалось военное промышленное производство, увеличивался выпуск вооружения. А с фронта на восток, в тыл, направлялись санитарные  поезда с ранеными…

…На Николиной Горе дача Петра Леонидовича Капицы несколько месяцев с начала войны пустовала. Не случилось ли что с ним?

Алексей Колчин  продолжает:

— Где — то в сорок третьем году, рассказывала моя мама, деревню навестил Петр Леонидович: «Здравствуйте, я приехал!» Услышал горькие новости, рассказал о себе. Его институт и все сотрудники были эвакуированы в Казань. И там работали на оборону, на  Победу.

До  конца войны было ещё долгих два года.

Есть документальные свидетельства: Петр Леонидович был дружен со многими жителями поселка Николина Гора. Его очень уважали. Часто заходили в дом к академику, чтобы  позвонить с его телефона в Москву.  Конечно же, никто не знал подробностей трудных и опасных событий тех лет в жизни Петра Капицы…Он выступал в защиту репрессированных ученых, известно его письмо Сталину с принципиальной оценкой деятельности Берии. Впрочем, про замечательную жизнь выдающегося ученого, лауреата Нобелевской премии,  написано немало…

—  На улице Героев Обороны в Бресте в одном доме живут моя мама Лидия Валентиновна Колчина и Евгения Ивановна Мазова, — говорит Алексей Колчин. — Уроженцы Подмосковья, сверстницы. Ранее вовсе незнакомые.  Их мужья были  офицерами-фронтовиками. Служили Родине и после войны. Их не стало. Пусть останутся эти свидетельства в истории как дополнение к тому, что мы знаем о  битве за Москву зимой 1941-1942-го.

Записал Анатолий АРТЕМОВ