Кто что защищает?

Государственный телеканал «Беларусь 1» поспешил откликнуться на последние европейские шаги в свойственной ему манере: «Основной причиной, вызвавшей гнев евробюрократов, стал смертный приговор террористам Коновалову и Ковалеву. ЕС ввел визовые санкции против отдельных лиц и заморозил активы нескольких частных предприятий. Таким образом, цивилизованная Европа стала на защиту террористов и ввела санкции против белорусского народа».

Если вдуматься в этот краткий пассаж, то в нем произведена элементарная подмена понятий. Выстроена ударная конструкция: с одной стороны – зловредные «евробюрократы», поставленные в одну шеренгу с пособниками террора; с другой — белорусский народ, страдающий от неких ужасных санкций, чреватых папертью.

Человеку, свободному от пропаганды и предубеждений, не нужно втолковывать, что данные решения, в том числе по последним санкциям, принимаются не карикатурными «евробюрократами», а целыми странами через уполномоченных на то европейскими народами представителей руководящих структур по ту сторону Буга. И санкции эти вовсе не грозят обрушить баланс торговли и экономического взаимодействия между Беларусью и ЕС. Они направлены против ряда конкретных лиц и компаний, которые, по мнению европейцев, содействуют нынешнему режиму Беларуси, подвергающему репрессиям демократическую оппозицию.

Обратите внимание: в этом списке отстраненных от альпийских красот нет никого из судей или правоохранителей, причастных к процессу по делу Коновалова и Ковалева. И вовсе не воинственный гнев движет Европою, а другие чувства. Разве о защите террористов вели речь европейцы во весь этот предшествовавший расстрелу период? Никто ведь не оспаривал, что за преступлением должно следовать наказание. Вопрос заключался лишь в том: следует ли в Беларуси XXI века отвечать кровью на кровь по ветхозаветному принципу?

Соглашусь с немецким политологом А.Раром: нынешняя конфронтация Беларуси и ЕС проистекает из разнополярных цивилизационных моделей и подходов. Политика здесь гораздо менее присутствует, нежели мораль. Такова уж эта «разновекторная» специфика.

Наши симплициссимусы

Утром, идя на работу, спросил у давнего знакомца – охранника на автостоянке:

— Стёпа, ты за смертную казнь или против?

Тот сразу врубился в подоплеку вопроса:

— Я – за. А то народ разбалуется совсем. Другое дело, что много мутного вокруг этой истории. Может, надо было повременить с расстрелом, разобраться…  Я так и не понял: если эти двое подложили бомбу, то чего они хотели, что ими двигало-то? И один ведь отказался потом от показаний… А насчет отмены «вышки» — мы еще не дозрели, менталитет у нас не тот…

Ох уж это спасительное для нашей хаты – «менталитет не тот»!

Вот на сайте ИА REGNUM высказывает свою позицию по этому же поводу Андрей Геращенко, белорусский писатель и общественный деятель (так обозначен на сайте его статус):

«…Я уверен в том, что любое умышленное убийство должно караться смертной казнью — и только это является справедливым. Вы представьте — дорогой и близкий каждому из вас человек (ваш ребёнок, родитель, любимый) будет в могиле, а его убийца будет сидеть в тепле и коротать долгие вечера чтением книг, сидя на всём готовом?! А мы с вами должны ещё и содержать убийцу наших родных или близких, выплачивая на это налоги. Это нормально? Да, случаются судебные ошибки — мы помним невиновно расстрелянных по делу Михасевича (маньяк-убийца, действовавший в 70-ых – 80-ых годах ХХ века на территории Белоруссии. — ИА REGNUM). Да и других случаев предостаточно. Скажу больше — я не знаю и не уверен на 100%, виновны ли именно Коновалов и Ковалёв в этом преступлении, однако никаких причин не доверять следствию у меня нет».

Еще круче обостряет разговор блогер Александр Усовский:

«Понимаю, что это невозможно, — но как бы хотелось! Собрать в кучу всех родственников депутатов Европарламента — жён, детей, матерей, отцов, двоюродных племянников и троюродных внуков — и чтобы по всей этой многотысячной толпе какой-нибудь обкуренный марокканец от души пострелял бы из станкового пулемета. Причем в патронах его — не ограничивать. Ну а потом этого марокканца судить — самым гуманным европейским судом. Любопытно было бы послушать европарламентариев В ЭТОМ СЛУЧАЕ. Они по-прежнему будут нести всякую гиль и дичь о «неприкосновенности человеческой жизни»? О «гуманизме»? О невозможности отнять у человека жизнь? Или выстроятся в очередь под объявлением «требуется палач, оплата сдельная»?»

Убойные аргументы насчет возможной гибели родных или близких – они у сторонников смертной казни повторяются постоянно. Такое вот странное сочетание сентиментальности с брутальностью. И оно явственно перекликается с древней традицией «родовой кровной мести».

Уроки века

Общественные дискуссии вокруг смертной казни велись в Европе на протяжении и XIX, а более всего XX столетия. Сейчас даже удивительно узнавать, что в 1906 году Государственная дума России, куда входили депутаты от Брестского уезда, проголосовала за отмену смертной казни и приняла соответствующее постановление. Правда, правительство не приняло его к исполнению, но каков прецедент! Лучшие умы – выдающиеся юристы, литераторы, публицисты, политики  — выступали за отмену эшафота. С ними, кстати, были солидарны и народные низы, писавшие в газеты, например, такие письма:

«Мы, крестьяне, пришли к заключению, что нам необходимо отменить смертную казнь. Убить человека можно, а воскресить его не воскресишь никогда, никакими сказочными водами…».

Тогда же В.Д.Набоков, русский криминалист и общественный деятель, профессор права, утверждал: «Смертная казнь не может более признаваться мерой правосудия: она лишь остаток старого варварства, пятно на человечестве, «стыд и укоризну» ему наносящее».

Ему вторил православный публицист и философ С.Н.Булгаков: “Всякое убийство есть дело ненависти… Смертная казнь есть один из самых ужасных видов убийства, потому что она есть холодное, расчетливое, сознательное, принципиальное убийство, — убийство без всякого аффекта, без всякой страсти, без всякой цели; убийство ради убийства. И в этом ее главный грех и ужас… Вот этой-то внутренней победы над смертной казнью прежде всего я желаю и себе, и своим читателям».

Но понадобились еще десятилетия, вобравшие в себя и войны, и геноцид, и репрессии, пока планета не дозрела до «веерного отключения» казней. К настоящему времени в мире насчитывается 130 стран, отменивших смертную казнь в законе или на практике, и 68 стран, которые сохраняют и продолжают применять эту меру наказания к различным видам преступлений.

США входят во вторую категорию стран, но и там применение этой меры наказания имеет свою специфику. Порою для сидельцев ожидание исполнения приговора оказывается весьма долгим. Был даже своеобразный рекорд, когда в штате Джорджия Джек Олдермен был приговорён к смерти за убийство своей жены 14 июня 1975 года в возрасте 24 лет, а казнён лишь 16 сентября 2008 года в возрасте 57 лет, более чем через 33 года.

В России не карают смертной казнью преступников с 1996, в Украине – с 1997 года.

На европейском континенте лишь Беларусь сохранила в своем законодательстве эту исключительную меру наказания.

Страна в ловушке

В недавнем интервью телеканалу Russia today Александр Лукашенко, отвечая на вопрос о Коновалове и Ковалеве, сказал: «Я уже говорил как-то публично, что для меня самое сложное — подписать соответствующий указ о непомиловании. Помиловал же я за весь период, по-моему, только одного человека».

Кого – не указано. Память не сохранила акт милосердия?..

Интервьюер Александр Гурнов, комментаруя эту беседу с белорусским лидером, внес добавочные штрихи:

«Вчера он был предельно откровенен. Мы с ним практически половину интервью говорили о Боге. О том, как он считает, простит ли его Бог за то, что он регулярно посылает людей на смерть. Я был удивлен, он сказал: каждый раз подписывать отказ не прошение о помиловании, вы, Саша, не поверите, это самое тяжелое в работе президента. А отменить смертную казнь мы не можем, потому что народ не поймет.

Я его спросил, простит ли его Бог за это. Он сказал: «За этих простит. Я подписываю только по тем, по которым я убежден на 100 процентов, что они совершили те преступления, за которые нашим законом предусмотрена смертная казнь. Но не знаю, простит ли меня Бог за их матерей»…».

Господь в роли юридического эксперта («простит… по которым я убежден на 100 процентов» ) – это что-то новое…

И опять же спотыкание о «менталитет»: «народ не поймет…». Будто это какой-то языческий идол, требующий регулярных жертвоприношений…

Мне думается, белорусский президент сам для себя однажды создал эту «ловушку», инициировав в 1996 году референдум, где в числе прочих легко вписался вопрос о сохранении в республике смертной казни. Насколько я знаю, страны мира, отменявшие эту меру наказания в своем законодательстве, проводили данные решения через парламенты и правительства, но не через плебисциты. В чем разница? Народ, гражданское общество, элиты (политические, творческие, научные) – категории, разнящиеся и уровнем информированности, и правосознанием, и способами решения важнейших проблем. Народом при крепком ресурсе власти можно манипулировать, с элитами это не прокатит.

Есть и другая ловушка в нашей нынешней истории: президентский имидж, который, представляется мне, самим Александром Григорьевичем сформирован для своего правления. Миловать, по его разумению, означает – показывать слабость перед миром. И казнь тут становится этаким непременным сценическим атрибутом.

Но милость (не вынужденная внешними обстоятельствами, а естественная) – как раз удел сильных. И страны, отменившие смертную казнь в своих законодательствах, проявили недюжинную волю, преодолевая архаику «менталитета».