Хоть и медленно, но теплеет. Возникает естественное желание преображения и внешнего и внутреннего, выхода за рамки, обусловленные географическим положением, погодой, службой. Хочется забросить дела, кабинет с книгами и компьютером с выходом в Интернет, да выбраться за город. Увы, не крикнуть мне, как в 1912 году кричал Мандельштам Георгию Иванову: «Поедем в Царское Село!». Не бродить мне среди «казарм, парков и дворцов».

Зато есть другие развлечения. Не бог весть какое воображение, книги и сборники стихов, да все тот же выход в Интернет. Мне, книжному и электронному червю, виртуальные прогулки давно уже заменили реальные. Что – по родному Бресту, что – по любимому Петербургу.

В середине девяностых я впервые оказался в Петербурге. Вторым пунктом было, естественно, Царское Село, ныне – город Пушкин. И дело было не столько в Александре Сергеевиче, сколько в только что прочитанных поэтах Серебряного века. И это был тот самый «сладкий узнаванья миг».

Имя Семена Юлиановича Сидорчука, помнится, несколько раз промелькнуло тогда в связи с некоторыми строениями Царского Села. Но – не более того. Спустя почти двадцать лет это имя неожиданно вернулось ко мне окольным путем благодаря виртуальным прогулкам. И изысканиям пинского историка Александра Ильина и украинского исследователя истории архитектуры Ольги Михайлишин. Оказалось, что последним главным архитектором летней резиденции российских императоров был уроженец Кобрина.

cms-image-000006118.jpg

У меня нет амбиций первооткрывателя. Я всего лишь рассказчик. Или, если угодно, неученый кот, который днем и ночью ходит по златой цепи кругом «Фамильного древа Брестчины».

 Песнь первая: о фундаменте

Дела семейные – преданья старины глубокой. Родился Семен Юлианович Сидорчук 1 сентября 1882 года, как уже было сказано, в Кобрине, в семье местного мещанина. Есть, правда, другой источник, утверждающий, что отец будущего архитектора был унтер-офицером железнодорожного полицейского жандармского управления. Может, и был, да вышел в отставку – из служивых в мещане путь короток. Дети в те времена былинные взрослели быстрее, нежели в наши дни. Под крылом да присмотром родителей недолго находились. Аз, буки, веди юный Сидорчук познавал в реальном училище в Белостоке. А уж полное, по нашим меркам, среднее образование завершил в Вильно, как и полагается, в восемнадцатилетнем возрасте.

1900-й год. Начало века – у Семена начало по-настоящему взрослой жизни. Рост промышленности, бурное развитие новых технологий многих тогда завораживали. Видимо, Семен Сидорчук не был исключением. Поступил в Петербургский інститут гражданских инженеров. Судя по дальнейшей жизни нашего героя, известное изречение Черчилля про юность и старость, радикализм и консерватизм не про него. Пока империю лихорадило великими потрясениями, молодой человек прилежно учился. Еще будучи студентом, изучал архитектуру Русского Севера в Вологде и Архангельске. В аккурат, когда тектонические толчки прекратились, Семен получает диплом гражданского инженера, чин Х класса и золотую медаль в придачу «за успехи по приложению строительной механики к строительному искусству». То есть, не просто отличник и зубрила был юноша, а с творческим подходом, воображением и вдохновением.

 Песнь вторая: окна спален

В сей главе, дамы и господа, настигают нас восторги и муки Эроса. Подглядывать грешно, конечно, но ведь и страсть как интересно, правда? Сквозь тяжелые бордовые шторы и мягкий приглушенный свет мы увидим чувственного и взбалмошного молодого человека, его собственную неудавшуюся семейную жизнь и определенное благородство нашего героя.

Начнем с того, что в Интернете опубликован дневник молодой барышни, датируемый 1907-08 годами. Барышне было 20 ле,т и, судя по всему, приходилась она падчерицей купцу 2-й гильдии Александру Яковлевичу Акимову-Перетцу. Барышня была непростая, что называется, с духовными и эстетическими запросами, общалась с философом Константином Леонтьевым. Вот несколько выдержек из дневника, относящихся к нашему герою. «...Сидорчук мне нравится больше. Он не глуп, безусловно, и его громадные недостатки иногда совершенно стушевываются в мягком тоне и ласковости голоса. Он, кажется, человек не злой, а между тем обладает презлющей наружностью. В маленьких глазках светится злой огонек…».

Вот следующая запись. Не забудем, что это было время повального среди тогдашней молодежи увлечения ницшеанством, идеями сверхчеловека: «Вчера Сидорчук говорил, что цель жизни и существования одна: стремиться к совершенствованию своих чувств и мыслей и таким образом приближаться к сверхчеловеку. Говорил много громких и высоких фраз о воспитании детей, о долге человека. Вечером мы играли в жмурки. Он ловил меня и грубо, до боли сжимал руки выше локтей, при этом у него было злое, почти зверское выражение». Что ж, бывает, заиграешься.

В 1908-м Семен Юлианович женился на дворянке Ольге Константиновне Писаревой. Человеком она была тоже талантливым, закончила консерваторию по классу скрипки. Ну, и как это часто случается у двух талантов, брак не заладился. Через семь месяцев родилась дочь. Вроде бы не от него. Хотя, кто знает, как там было на самом деле. Разговоры кумушек мало чего стоят. Но вот уже в 1915-м Ольга Константиновна вернулась из Швейцарии снова беременной, не особо скрывая связь с другим мужчиной. Придворный архитектор и второму ребенку дал свою фамилию. Что это – сердечная слабость, любовь несмотря ни на что, благородство?

 Песнь третья: застывшая музыка

Эта мысль, что архитектура – застывшая музыка – варьируется у многих великих. Первая нечто подобное выдала Жермена де Сталь, затем об этом говорили Гете и Шеллинг. Вот сочинению такой музыки и предался молодой архитектор.

В начале 1909 года он был рекомендован профессором інститута, в котором учился, В. Н. Соколовским, начальнику Царскосельского Дворцового управления генерал-майору Ф.Н. Пешкову как «чрезвычайно трудоспособный и талантливый».

Список его проектов и выполненных по ним работ впечатляет. Это и несколько частных вилл, и стрельбище для Лейб-гвардии гусарского полка, дороги и мосты в Царскосельском уезде, расширение дворцового госпиталя и санатория для туберкулезных детей в Царском Селе. Но главными его проектами, наверное, все же следует признать Государеву Ратную палату и деревянную церковь на Братском кладбище в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали», возведенную в 1915 году по желанию императрицы Александры Федоровны, попечительницы захоронений жертв Первой мировой войны.

cms-image-000006119.jpg

Закладка Ратной палаты состоялась 3 мая 1913 года в присутствии Николая II. Спроектирована она была по образцам псковско-новгородских построек XIV – XVI веков. Предполагалось, что в ней будет размещен музей истории русских войск. Однако с началом Первой мировой войны планы несколько изменились. К различным документам решено было добавить портреты Георгиевских кавалеров и трофеи с полей сражений уже начавшейся войны. Вход и главный зал были  рассчитаны на большое количество посетителей. Уже в советские годы большевики передали здание агрономическому институту, который в свою очередь отдал его под студенческий клуб. Выступали в нем Маяковский, Есенин и другие тогдашние звезды поэзии.

cms-image-000006117.jpg

Церковь на Братском кладбище и ее убранство – иконостас, аналои, скамьи, подсвечники, решетки клиросов – были изготовлены по особо составленным Семеном Юлиановичем рисункам и утверждались лично императрицей. В 1938 году церковь была разобрана, а кладбище, уже в начале 50-х, уничтожено бульдозерами. Так что прав и другой поэт, сказавший, что «архитектура – мать развалин». Незадолго до революции Семена Сидорчука отправили в Воронеж проектировать и строить завод взрывчатых веществ. И то верно – шла война, нужно было нечто более функциональное, чем музеи воинской славы и церкви.

 Песнь четвертая:  родные пенаты

Революцию царский зодчий, естественно, не признал. Сбежал сначала в Киев, а затем, к 1920 году, вернулся в родные пенаты. Каково ему было после общения с царскими особами переквалифицироваться в инженеры Кобринского уезда, даже и думать не хочется. После польско-советской войны отстраивал сожженные мосты Брестской крепости. По его проектам были построены: дорожное управление в Лунинце, электростанция в Кобрине, жилые кварталы для госслужащих в Кобрине и Бресте. В нашем городе также по его проектам были возведены железнодорожная и еврейская школы. Особняк по улице Карла Маркса, нынче принадлежащий детскому саду, в котором  еще раньше жили известный местный врач Павел Король, а затем и Петр Машеров, тоже дело рук былого царского архитектора.

cms-image-000006116.jpg

С 1925 по 1928 год Семен Юлианович являлся главным архитектором нашего города. Но и тут не повезло человеку. Ну да, по пословице – чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Был обвинен в растрате казенных средств. И хоть президент города, и творческая и техническая интеллигенция стояли за него горой, он все же вынужден был подать в отставку и уехать на Украину, в город Ровно.

Здесь четыре года до внезапной кончины в пятидесятилетнем возрасте Семен Юлианович Сидорчук занимался тем же, что любил, наверняка, больше самой жизни, – строил. Гимназии, мосты, дома для людей.

К сожалению, далеко не все, что строит и возводит один человек, сохраняется другими людьми. Действительно, опять выходит по слову поэта: «И стены стали тихо поддаваться. Смешно не поддаваться, если ты стена, а пред тобою –  разрушитель».