Наверное, каждый человек задается вопросом: а что есть реальность? То, что происходит со мной? То, что я вижу за окном, — или то, что мне показывают по телевизору в новостях? В конце концов, подобного рода вопросы сводятся к одному и тому же: кто я такой и что я такое?

Жизнь коротка и печальна… Человек рождается, взрослеет, стареет и умирает. И, увы, проходит эта жизнь как-то уж слишком быстро. В детстве день тянется долго. И только потом, оглядываясь назад, понимаешь одну, в общем-то, простую вещь – дни идут, а годы бегут. Только что ты целовал свою возлюбленную, и вот вы уже двадцать лет вместе. Смотришь в зеркало – что это со мной, куда все девалось?

Время накладывает свои отпечатки на человека. Но и человек стремится в свою очередь оставить зазубрины на лике Времени. От банальной вырезанной на скамейке надписи «здесь был Вася» до величайших проявлений духа и интеллекта. Чувства и поступки человека есть ответ на равнодушие и холод Времени.

Каждому отмеряны свои мгновения – счастья и печали, любви и ненависти, радости и тоски. И именно что – мгновения. Отсюда такая страсть в человеке – остановить и запечатлеть мгновенье. Особенно ярко это выражено сейчас, в наше время, в связи с бурным развитием современных технологий. От вспышек цифровых фотоаппаратов деваться некуда.

Вот на какие не слишком веселые и, наверное, банальные мысли натолкнули меня работы польского художника, уроженца нашего города, Эразма Кальварийского. Глядя на портреты его стариков, я внутренне соглашался с той мыслью,  что да, любой Художник «стремится настигнуть или удержать утраченное Время».

 Рожденный в огне войны

Пусть это и выглядит наивно, но мне, знающему о войне только по книгам и кинофильмам и видевшему над собой только голубое или, в крайнем случае, пасмурное небо, трудно все это вообразить. Уже который год идет страшная война, гибнут миллионами люди, и посреди всего этого остается еще что-то человеческое. Посреди кошмара и ужаса живет любовь, рождаются дети.

Эразм Кальварийский родился  9 августа 1943 года в Бресте. Сергей Довлатов, принадлежавший к тому же поколению, что и Кальварийский, помнится, в своих «Записных книжках» оставил такую запись: «Представляете, кругом война, а я лежу в коляске и улыбаюсь». Нечто подобное мог бы сказать и наш сегодняшний герой. Он был, что называется, поздним ребенком. Матери был 41 год, когда он родился. Не отсюда ли произрастает то повышенное внимание к старикам, которое позже отразится в его творчестве? Отец по профессии был врачом – неврологом и психиатром. Что ж, профессиональные навыки тоже, наверное, не в последнюю очередь помогли удержать состояние души и разума в равновесии. Отступление гитлеровцев и наступление Красной Армии как-то пережили. После окончания войны семья перебралась на польскую территорию.

cms-image-000006391.jpg

Есть еще один интересный момент, связанный с именем. Нарекли-то родители сына своего Адамом. А потом мать стала звать Эразм, «милый». Так оно и повелось. В своих поздних интервью он со смехом говорил, что поначалу, в юности, сильно психовал из-за того, что это «прозвище» к нему приклеилось, но теперь все знают его и без всяких аналогий.

 Диплом и премия в 2500 злотых

Послевоенные детство и юность Эразма, несмотря на диковинное имя,  вряд ли чем-то отличалось от миллионов его сверстников по нашу сторону «железного занавеса». Но, видимо, интерес и страсть к живописи возобладали. В двадцатичетырехлетнем возрасте, в 1967 году, молодой человек поступает в Академию изящных искусств (ныне – Академия художеств) в Лодзи, на отделение живописи. Учеба на протяжении семи лет даром не прошла – и в прямом и в переносном смысле. Дипломная работа Эразма Кальварийского была отмечена Министерством культуры и искусств Польши и денежной премией в размере 2500 злотых. Деньги, думается, для молодого человека были нелишними.

 Модельер

В любые времена начинающему художнику трудно зарабатывать на хлеб насущный исключительно тем, к чему чувствуешь призвание. При социалистической системе это практически было невозможно. Там только «заслуженные» имели приличный достаток плюс бонусы в виде квартир, дач, отдыха в домах творчества. Так что поначалу нашему Эразму пришлось поискать более приземленное занятие. Тем более что он недавно женился, и у молодой четы должен был родиться ребенок.

cms-image-000006392.jpg

После окончания Академии он со своей семьей переезжает из Лодзи в Щецин и устраивается на известную польскую швейную фабрику «Одра» модельером. Фабрика эта специализировалась на пошиве джинсовой одежды – брюки, куртки, рубашки. Так вот, Эразм Кальварийский  разрабатывал новые модели. Насколько можно понять из всех этих специфически швейных тонкостей и премудростей да еще на польском языке, он разработал модель брюк с отстегивающейся штаниной. Честно говоря, невозможно сдержать улыбку: сразу всплывает перед глазами эпизод показа мод из «Бриллиантовой руки» с героем Андрея Миронова на подиуме – «Брюки превращаются… Превращаются брюки… Простите, небольшая техническая неполадка». Так четыре года жизни и прошли: днем на фабрике, вечером и ночью дома за холстами. Обычная жизнь начинающего художника.

 «Свободный художник» и «несносный ребенок»

Середина – конец семидесятых годов ХХ века. Для Польши не самое простое время. Молодой художник увольняется с работы и решает целиком посвятить себя творчеству. Достаточно смелый шаг для художника, не разделяющего принципов «социалистического реализма». Как он сам рассказывал, что однажды увидев отображение куска металла в кривом зеркале, он, зачарованный, понял, что точное изображение действительности его не интересует. Эразм Кальварийский, вообще, художник, что называется, с идеями. Он не согласен с теми, кто считает, что искусство – это всегда что-то новое. Искусство, настаивает он, развивается по спирали, повторяя те или иные тенденции и направления. Так же, как и человек, добавляет Кальварийский, оно рождается, живет, любит, болеет, умирает. И всякий раз это повторяется — только на других духовных высотах. И трудно, в общем, с ним не согласиться. Он и сам нисколько не отрицал влияния на свое творчество великих художников прошлого – Рембрандта, Гойи, Ван Гога – и экспрессионистов. На вопрос, что значит для него быть художником, он ответил: «Если это не вредит другим людям, то художнику позволено почти все. Художник не должен встречать никакого сопротивления». Неудивительно, что за такие речи даже в среде коллег, художников Щецина, его называли «несносный ребенок».

cms-image-000006394.jpg

Поначалу его манера живописи вызывала недоумение и даже раздражение. Но с течением времени, как это водится, все становится на свои места. Он участвовал в более чем 140 персональных и групповых выставках, его работы находятся во многих частных собраниях и музеях по всему миру.

Глупо пересказывать картины, их лучше увидеть. Работы Эразма Кальварийского отличаются драматизмом, эксцентричностью. Он смотрит на мир и человека порой с жестокой иронией, порой с жалостью и сочувствием. Силой своего воображения и изобразительного мастерства художник  дарит зрителю те эмоции, в которых человек так нуждается, – любовь, иронию, сострадание. Как у поэта сказано: «Тем, видимо, искусство и берет, что только уточняет, а не врет…»

cms-image-000006393.jpg

С момента переезда из Лодзи в Щецин Эразм Кальварийский так до смерти в 2009 году и прожил в этом городе. Одно время возглавлял местное отделение польского Союза художников. Был отмечен множеством наград и премий. И закончить этот очерк о жизни художника, уроженца Бреста, хочется его фразой из интервью, которая мне близка: «В целом люди предпочитают увидеть красивые образы, нежели услышать правду». Не знаю как вам, а мне в этих словах слышится отчаяние любого Художника.