— На фоне сомнительных успехов остальных отраслей белорусской экономики может создаться впечатление, что в сельском хозяйстве у нас все не так и плохо: надои и урожаи растут, отечественная сельскохозяйственная продукция продается на экспорт, в Москве хвалят вкус белорусской сметаны и так далее. С точки зрения экономиста, подтверждается ли это впечатление цифрами и фактами?

— Нужно сначала проанализировать количественные показатели, а затем — качественные. Если взять первые, то, действительно, за последние лет десять немного увеличилась урожайность зерновых культур: сейчас около 30 центнеров с гектара, а лет десять назад было в среднем 27. Мы наблюдаем рост продуктивности молочного стада: было 3 тысячи, сейчас — более 4 тысяч килограммов.

Однако если сравнить с передовыми странами, то наша продуктивность примерно в два раза меньше. Но даже и эти положительные сдвиги достигнуты слишком дорогой ценой. За последние 10-12 лет инвестиции в сельское хозяйство составили около 40 миллиардов долларов. Больше всего вкладывалось именно в него!

— А ведь сельское хозяйство дотируется и в Европе, и в Америке. Почему тогда их дотации — «правильные», а белорусские — «неправильные»? Если есть отдача, то почему бы не вкладывать?

— Я говорил только о количественных показателях, а сейчас перейдем к качественным. В Германии на один гектар площади вносят минеральных удобрений в два раз меньше, чем в Беларуси, а урожайность — в два раза выше. Кормов на один центнер привеса тоже там требуется в два раза меньше. То есть отдача белорусских инвестиций в сельское хозяйство очень низкая.

Даже Александр Лукашенко в последнем послании парламенту заявил, что его волнует прежде всего эффективность сельского хозяйства. Количество убыточных предприятий в прошлом году было 30%, в нынешнем — уже 54. Но эти статистические показатели не отражают реальную картину, потому что если учесть инфляцию и скорость оборота капитала, то можно заявить: фактически все сельхозпредприятия неэффективные. Они живут за счет всех нас, граждан Беларуси.

Если взять официальные цифры, сколько средний белорус расходует на продовольствие, то получим 46%. Это показатель самых бедных стран… В России аналогичная цифра составляет 33%, в Европе — 20-25%.

— Зная ваши экономические воззрения, могу предугадать ответ на вопрос, «что же надо делать»: открыть границы для дешевого импорта, уменьшить дотации и так далее. И куда тогда деть всех наших передовиков сельского хозяйства, которые сразу станут отстающими?

— Это очень поверхностное представление о том, что предлагают независимые экономисты. Действительно, на период перестройки сельского хозяйства я предлагал открыть дорогу для дешевого импортного продовольствия, как это сделала Эстония в 90-е годы. Если мы хотим, чтобы наше население тратило меньше на питание, то надо открыть границы для импорта.

Насчет того, что же делать… Моя программа глубоко разработана, и в ней обобщен опыт многих стран мира. Два обязательных условия: открытая экономика и глубокая реформа сельского хозяйства. Причем это не такая реформа, которую пробовали в Украине и частично у нас, когда преобразовывали коллективную собственность, вводили акционерные общества, но ничего особенно не получалось. После 2000-го года украинцы в конце концов поделили землю между теми, кто на ней работает. Были созданы крупные хозяйства и акционерные общества. Наши соседи уже накопили опыт преобразований на селе.

— Лукашенко не раз заявлял, что сохранение коллективных хозяйств — не только вопрос экономики, но политики и идеологии. Возможно, на сегодняшний день это уже не так актуально?

— Да, земля сегодня всё больше оторвана от крестьянина. Люди приезжают из агрогородков, поработали, вернулись на место. Крестьянин сегодня все более похож на промышленного рабочего. Традиционный деревенский уклад изменился, и в нем занято намного меньше людей, чем раньше. В сельском производстве сейчас работает небольшое количество людей, которые и получают меньше других: доходы в этой отрасли традиционно самые низкие по народному хозяйству.

Лукашенко раньше прямо говорил, что «деревня — это наша политическая опора, и мы не дадим ее разрушить». Но сейчас и количество деревенского электората уменьшается с каждым годом, и недовольных людей там всё больше. Так что уже трудно говорить, что село — политическая опора президента.

 Виталий ОСИПОВИЧ (www.sn-plus.com)