— Александр Павлович, сколько сейчас получает заведующий лабораторией Института физики Национальной академии наук?

— Средняя зарплата научных сотрудников по академии — 4,5 миллиона рублей. Она обычно соответствует зарплате старшего научного сотрудника, который является главным действующим лицом науки.

— Кандидат наук получает 4,5 миллиона рублей, а грузчики — от 5 миллионов. Достойная ли это оплата труда ученых? Как может существовать при этом наука? Отсутствие финансирования — единственная ее проблема?

— Вопросительных знаков множество. Давайте начнем с проблемы кадров. Про среднюю зарплату научного сотрудника я уже сказал, а у старшего научного сотрудника в нашей лаборатории она составляет 4100-4200 тысяч рублей. Мы еле-еле сводим концы с концами. Вот поэтому ситуация с кадрами в Академии наук исключительно тяжелая.

— Эта катастрофическая ситуация — итог недостойной оплаты труда?

— Прежде всего — да. Но надо также иметь в виду, что упал уровень подготовки в школе, в высших учебных заведениях — в упадок приходит вся белорусская система образования. В БГУ принимают «троечников». Если раньше преподаватели могли читать первокурсникам высшую математику, то теперь надо курсы дополнительные проводить по школьной программе, чтобы они могли усваивать университетскую программу.

— Известно ли государству о масштабах «утечки научных мозгов» из страны?

— В Институте социологии существует специальное подразделение, которое изучает эту проблему. Я просто не слежу за этим. В Институте физики молодой специалист при первой возможности уходит за границу, аспирантов с каждым годом меньше и меньше. В России ситуация уже изменилась в лучшую сторону, поэтому следует ждать оттока белорусских кадров туда. Для примера: в первом полугодии прошлого года средняя зарплата научных сотрудников в Беларуси составляла 3,4 миллиона рублей, а тарифная ставка с надбавкой за стаж и доплатой за степень — 2,2 миллиона. Это примерно 8 тысяч российских рублей, в то время как в России ученые получают в среднем 26 тысяч рублей, т.е. в три с лишним раза выше! При этом 26 тысяч — минимум, который получал российский ученый, а наши 3,4 миллиона — потолок.

Часто в средствах массовой информации можно слышать: с молодежью в науке всё в порядке. Вот только самые сильные уходят, остаются же очень слабые. Еще одна причина — устаревшая и слабая экспериментальная база белорусской науки. Возможно, молодежь и оставалась бы, если бы могла себя реализовать. Но на устаревшей базе делать это невозможно.

— Сколько белорусская наука должна получать, чтобы держаться на плаву?

— Вот уже 20 лет ежегодно нам обещают: в следующем году увеличим наукоемкость ВВП до 1 процента. В той же России на науку выделяют 1,4% ВВП, в Украине — 1,1, в Финляндии – 3%. А у нас — 0,7%  уже два десятка лет! Это исключительно низкий показатель!

— А как кадровая политика реагирует на стоящие проблемы?

— Кадровая политика в Национальной академии наук совершенно неграмотная. Нарушается устав НАН, в котором записано, что у нас не должно быть директоров институтов старше 70 лет. Требования устава разумны, так как в большинстве случаев пожилые люди не в состоянии усваивать новые знания. Соответственно, не способны идти в авангарде науки.

Более того, директорами назначают кандидатов наук — такого история нашей академии никогда не знала. Мясникович однажды назначил директором академического института человека, не имеющего ученой степени кандидата наук! Этот директор вел себя, как мальчишка (не по Сеньке шапка оказалась), и в итоге молодой человек попал в тюрьму. Так вредное для академии, науки и страны назначение на должность подпортило еще и будущее этого человека.

— Если в белорусской науке всё так плохо, не пришла ли пора реформировать отрасль?

— Некоторым не нравится слово «реформа». Бог с вами, не нравится — не употребляйте, но ситуацию в белорусской науке срочно нужно исправлять. Ведь в ней фактически мало что изменилось после 90-х годов, а в последнее десятилетие имитировались реформы.

Президиум академии в 2001-2002 годах начал разрушать научно-практические центры, имевшиеся в академии (пусть и называвшиеся иначе). Было ликвидировано объединение «Кибернетика», убрали отделение аграрной науки при ее передаче в Национальную академию. Эти ошибочные решения были исправлены только четыре-пять лет спустя.

Затем руководство академии впало в другую крайность и начало рассматривать подобные организационные преобразования как некое универсальное средство повышения эффективности научных разработок, своего рода панацею от всех бед. И в результате превратило их в шаблонное мероприятие. Например, в один центр позагоняли институты технологии металлов, физики твердого тела и полупроводников (который никакого отношения к технологии металлов не имеет) и химии новых материалов. Никакой пользы — только вред и чиновническая имитация бурной деятельности. Если нет объединяющего проекта, то зачем искусственно объединять людей? Во всем мире происходит объединение вокруг тематики, а не создаются имитационные центры потому, что так захотелось чиновнику.

— Значит, наукой должны руководить не чиновники, а ученые?

— Наукой должны управлять профессионалы. Руководить ею должен человек, который сам работает в передовой области, определяющей научно-технический прогресс, и который понимает, куда движется наука. У нас же наукой десять лет управлял непрофессионал, теперь еще долго придется преодолевать последствия такого руководства. В интересах страны, чтобы управленцы были профессионалами в своих областях. Медициной должен руководить профессионал, спортом — тоже, а не генерал. А у нас кого поставили главой КГБ? Где еще в мире разведкой руководит танковый генерал?

— Как переломить ситуацию? Может, позаимствовать опыт у соседей?

— У соседей всё нормально: наукой руководят профессионалы — там не вверяют ее судьбу в руки менеджера. И не ставят директором института человека, не имеющего научной степени. Прежний президиум во главе с Мясниковичем ввел планы по экспорту — для всех институтов без исключения. Директора стараются, чтобы выполнить приказ: ведь это едва ли не основной критерий, по которому оценивается их работа. И продают совершенно сырые вещи. Так, сделали макет прибора, который не прошел ни сертификацию, ни метрологию. Сделали и продали за границу. Пусть заработали 300 или 500 тысяч долларов, но сколько денег вложено в разработку этого прибора? Мы сами разоряем страну: продаем по дешевке, производство не организовываем, получаем не прибыль, а убытки.

Чтобы строить инновационное производство, нужно иметь и рынки сбыта. Наш внутренний рынок слишком мал, но Беларусь изолирована от многих стран. А это уже политика. Чтобы выйти на  инновационную экономику, нам и политику нужно менять.

 Семен КУТКОВЕЦ (www.sn-plus.com)