Помимо добролюбовского толка критики я решила напомнить о точке зрения поэта Аполлона Григорьева (и многих его современников) о драме «Гроза»  как о «поэзии народной жизни».

Не знаю точно, какова в школе нынешняя трактовка народной драмы русского Шекспира, тем интереснее было увидеть её прочтение, осуществленное на сцене Брестского академического театра драмы молодыми – режиссером Денисом Федоровым и художником Павлом Ворошко. На премьеру 29 мая в театр пришло немало учащихся и студентов, и хотелось знать, досмотрят ли они классику до финала.

Начинается спектакль, действие которого происходит в провинциальном городке Калинове на Волге, монологом механика-самоучки Кулигина (арт. С.Петкевич). Стоя перед высокой оградой, спиной к залу, он как бы глядит на волжские дали – и говорит об их красоте, восторгается жизнью. И сожалеет, что вот появился в Калинове бульвар, а не гуляют горожане…

Все по тексту, романтичность и поэтичность персонажа несомненны. Если не принимать во внимание, что в пьесе А.Островского Кулигин еще и поет первые такты «Среди долины ровныя» – песни об одиноком дубе.

Что ж, это законная режиссерская купюра. Хотя известна постановка «Грозы» в Малом театре, где режиссером выступил знаменитый актер Борис Бабочкин – и он же сыграл Кулигина. Так вот его герой в начале спектакля спел целиком названную песню – не боясь утомить зал. Ведь зачем-то нужна была эта песня…

cms-image-000012198.jpg

Итак, поэтический зачин драмы происходит в том самом провинциальном застойном городке, где живут и царят в своих семьях Дикой и Кабанова.  Скорое появление  купца Дикого, которого везет в карете… слуга, вызывает  диссонанс чувств,  в сцене с племянником Борисом выявляет самодурство купца, его хамство в бытовых и семейных отношениях – и становится антитезой лирическому зачину. Далее в пьесе А.Островского царит быт, им обусловлены характеры героев. И вроде бы все происходит на уровне семейных, домашних отношений – тем паче, полтора столетия тому назад, в «темном царстве» (у нас-то теперь век высоких технологий, информационной революции, социального прогресса). Молодое поколение того, давнего времени хочет изменений, рвется из замшелого уклада. И все-таки они – Катерина, Тихон, его сестра Варвара, Борис, Кудряш – молоды, хотят быть счастливыми, любить. Они  видят матушку-Волгу и красоту природы, их речь эмоциональна и поэтична, она полна музыки – особенно у Катерины (когда читаешь пьесу).

А вот на сцене этой музыки речи не особо слышно из уст молодых – за исключением некоторых моментов эмоционального подъема, таких как в монологе «Почему люди не летают?»

Более того, в спектакле происходит своеобразный отказ от музыкальности. Так, несколько раз произнесенная реплика: «Кажется, где-то песню поют…» — ничем не подкрепляется, провисает в скудном, почти пустынном пространстве.

И хотя в руках у персонажей появляются бубны – они, скорей, для шумовых акцентов. Как и бряцание железным колесом, его перемещение, закулисное  громыхание грозы.

В спектакле видно стремление к символической образности – в сценографии, в костюмах. Очень ярок пример с опутанным тканью, некой сетью  Борисом, и такой прием используется далее и  в образе Катерины.

Отказ режиссера от авторской музыкальной драматургии, от стилистики народно-поэтической  драмы снимает контраст между ними и житейски-бытовым планом. А «Гроза» – это не только земное, физическое очищение воздуха, это и что-то более возвышенное.

«Гроза», разумеется, — символ ломки косных калиновских нравов, но это и символ бури в душе Катерины, её духовного освобождения.

Судьба красоты, таланта, человечности – вот, на мой взгляд, тема драмы А.Островского, которая насущна и в наше время.

Итак, повторюсь, налицо стремление калиновской молодежи к счастью (как и в наше время). Препятствием этому становится в семье самодурство, ханжество, корыстливость (есть эти черты и в современных семейных отношениях, и сколько драм между матерью и дочерью, тёщей и зятем, свекровью и невесткой, сестрой и братом выплескивается на страницы и экраны СМИ!).

В спектакле БАТД Кабаниха (арт. Т.Левчук) – еще та «добродетель», которая уязвлена с младости и отыгрывается в зрелости на своих близких. Самодур Дикой (арт. М.Метлицкий) куражится над образованным племянником. И только Кабанихе – ровне по положению и опыту – купец  показывает живое сердце, получает в ответ понимание (сама такова)  и, пожалуй, удовлетворение – во всяком случае, это ярко сыграно ведущими брестскими актерами в сцене совместной поездки в карете. Для меня эта сцена – вершина постановки именно бытовой драмы.

До такой выразительности признанных мастеров молодым партнерам надо еще расти. Так, молодые персонажи нередко ведут свои диалоги в глубине сцены: на лестнице, спиной к залу или в катящемся колесе – и  бывают не слышны зрителям. Хотя в отдельные драматические моменты на повышенных тонах до зрителей доходят их возгласы. Однако, думается, и в спокойных мизансценах желательно владеть сценической речью, доносить до зала авторский текст. Как бы ни был образен режиссерский язык, находки с бутафорией, звуком – они не заменят живого драматического слова.

Символичность, на которую делает упор постановщик, проявляется и в появлении на сцене зеркального отражения Катерины, которое вначале делит с ней одухотворенные эмоциональные диалоги, одето в такое же платье с белым воротничком (арт. В.Давыденко). Позже происходит его перерождение в Барыню – страшную старуху, вестницу смерти: «Молись Богу, чтобы он отнял красоту». Но без красоты земной мир гаснет, становится не нужен.

Мятежный вызов Катерины калиновским нравам, ее смерть – это нежелание смириться с бесчеловечностью, с отсутствием красоты и любви.

Но он как-то потерялся, на мой взгляд, в финале брестского спектакля. Однако, надеюсь, именно молодые зрители, не обремененные опытом прежних идеологических прочтений, расслышат то, чем жива до сих пор драма «Гроза».

 Любовь ПАВЛОВА