Кто сказал,
что металл безголос?
Сквозь закат,
горящий порезом,
Слышу оклик
из-под колес
Века,
мчащегося экспрессом…
Первый осколок:
Я – железо с заводов Крупа,
Рейнметалл.
Я, осколок, устал…
Глупо
Возле сердца торчать,
Которое когда-то искал.
Тот, в чьем теле сижу я,
В детский сад водит внука,
Похожего на него,
Читает мемуары маршала Жукова
И собирает марки с улыбкой Гагарина.
Иногда
Я мешаю ему.
Он встает среди ночи
И на кухне дымит «Беломором».
И бормочет,
Мотая пустым рукавом:
— Черт, опять
Этот проклятый осколок.
Сдохну с ним…
Второй осколок:
Я – железо Урала,
Осколок снаряда,
На котором было написано
«Смерть врагу!».
Под ключицей,
В живом человечьем боку
Я хранюсь
Неостывшей частицей металла,
Эхом ненависти,
Летящей к Бранденбургским воротам…
Бывший наци,
Прошедший муштру
Гитлерюгенда
И армейских казарм,
Нынче носит меня
В пивную
И хрипит о Силезии,
Кружкой стуча по столу.
И тогда,
Чтоб вернуть ему память,
Я поворачиваюсь,
Пово-
ра-
чиваюсь…
Первый:
Лучше всяких врачей
Я исследовал группу крови
Того, в ком сижу.
Одною левой
Он авоську с кефиром и сыром
Таскает из магазина,
Чинит соседке утюг,
В шашки режется с внуком.
А я вот уж сколько лет
Догоняю
Его сердце.
Вчера он смотрел
Кадры военной хроники
В телепрограмме «Время»
И вдруг закричал:
— Гляньте,
Да это ж мой лейтенант
Борька Зыков!
Он погиб под Варшавой!..
И заплакал.
Нервы…
Второй:
Тот, с кем встретился я
В сорок давнем году
У зееловских дотов.
Нынче проснулся не в духе.
Даже утренний кофе
Не развеял его хандру.
Дог,
Толкнувшись ему в колени,
Получил в бок пинка
И взвизгнул.
Нервы!..
Он включил телевизор.
Карабинеры
Выволакивали из тоннеля
Носилки с телами.
Синьор комментатор,
Как горохом,
Сыпал словами.
Жаль стало дога,
Зализывающего пинок.
Он свистнул –
И дог улегся у ног.
Первый:
Было утро как утро.
Он проснулся до гимна.
Чай на кухне сварганил себе
И сидел у окна,
Глядя, как небо вдали
Сочится рассветом.
Я читал его мысли.
Он думал о том,
Что вот странно устроено всё,
И чего не хватает людям,
Если…
Второй:
В шуме машин за окном
Он слышал мотив «Хорста Весселя».
Шел дождь,
Такой же, как в сороковом,
Когда не было еще
Перехода через Буг,
И Ржева,
И обратного Курска,
И Крыма…
«Если б не собачьи морозы
Да не фанатики-комиссары,
Мы бы им показали…» —
Думал он.
А мне
Вновь хотелось
Войти
В орудийный ствол,
Став частицею ярости…
Первый:
Он подлил себе чаю.
И тут
Левой своей пятерней
Метнулся ко мне,
Нет, к сердцу,
Потому что наконец
Я его догнал –
Я, железо с заводов Крупа,
Рейнметалл,
Рожденный для взрыва.
И я взорвал сердце,
В которое помещались
Вселенная,
И это неяркое утро,
И гимн Союза…
Тот. в чьем теле сижу я,
Возвращается в сорок четвертый,
Проваливаясь сквозь тьму.
И встречает его
Борька Зыков
С непокрытою головой…
0 комментариев
Глеб Александров
15.06.2014 в 15:20кастусь
15.06.2014 в 15:20второй образ получился однобокий, не рельефный. как с плакатов — плоский, невыразительный. глубже надо копать. в конце жизни каждый мудрец. а мудрецу в предверии Встречи нет смысла шипеть о бреслау. Про взводного — сильный момент. А так — ничего.,похоже на правду.
Ирина
19.06.2014 в 23:54Согласна, сильно.
кастусь
11.07.2014 в 22:36и что, больше никому не интересно?