Барабанит дождь в ночи, окна в каплях — связках бус,

 на губах опять горчит табака привычный вкус.

 У стены приткнулась ель, не разобрана кровать —

 не уснуть, не лечь в постель… Да и в общем — наплевать.

 За окном бежит вода, замывая алый след,

 год промчался — не беда, а беда, что новых нет —

 возвращаясь, всякий раз воскресает молодым…

 Здесь оценивают газ, там — оценивают Крым.

 Снова происки врагов независимости стран,

 стук тяжёлых сапогов о паркет: “но пассаран!”

 Я давно не вижу лиц, и не слышу слова “брат”,

 в суете передовиц, где под тусклый звон наград

 объявляет новый круг карусель телепрограмм —

 вместо дружественных рук фронтовую сотню грамм.

 Расскажи мне, славянин, что в России — хорошо.

 Что не давят души в блин, не стирают в порошок.

 У таможенных дверей год прошёл — его не жаль.

 Жаль, что делят: тот — еврей, я — хохол, а ты — москаль.

 Пустозвонная река топит утренний эфир,

 и проблема языка, поистёртая до дыр,

 прижимает день к стене, и, зверея, входит в раж —

 на войне, как на войне. Кто не с нами — тот не наш.

 А не наш, так значит — враг… но никто не будет сметь

 диктовать мне, что и как, и кому я стану петь.

 Расскажи мне, как в снегу тонет сонная тайга.

 Я приехать не могу, я в бессмысленных бегах

 от Сибири, только вот — сердце рвётся пополам,

 половинка здесь живёт, а вторая где-то там.

 Половине снится лес, свет вечернего костра,

 а вторая сдохнет без ленты вещего Днепра.

 Я сто лет не видел гор и на ветках снегирей,

 загнан в пыльный коридор мира запертых дверей.

 Расскажи мне, чем больны наши головы с тобой,

 от безумной тишины — только выпить за покой,

 водка — горькая полынь, а душа — нательный крест…

 Спит твой дед, пройдя Хатынь, спит и мой, увидев Брест.

 Ты в той жизни был живой, да и я тогда был жив,

 хоронил нас под Москвой на двоих один разрыв,

 не осталось ни хрена — пограничные столбы

 и кирпичная стена, чтобы мы разбили лбы.

 Та стена красна как флаг и бела как первый снег,

 там и здесь — один бардак, и по кругу вечный бег.

 Барабанит дождь в окно, ночь взошла на пьедестал.

 Мне не спится.

 Мне — темно.

 Я там что-то потерял,

 в том загадочном году, он отныне — “прошлый год”,

 память пляшет под дуду бесов топей и болот,

 что наигрывают вальс, вдохновенен их кураж:

 — Предъявите аусвайс!

 — Предъявите свой багаж!

 И стоит, как монумент, на могиле у славян

 наш родной, всеобщий мент — как обычно в стельку пьян.

 Ковш баланды и чифирь — мир давно полублатной…

 Расскажи мне про Сибирь.

 Мне не видно за стеной.

 …Барабанит дождь в ночи, окна в каплях — связках бус,

 на губах опять горчит табака привычный вкус…

 …Барабанит в окна дождь… Барабанит в окна дождь…

 …Барабанит в окна…

 …Барабанит…

Опубликовано в журнале «Сибирские огни» 2007, №5