— Среди шести приоритетов, которые изначально определил Форум политической оппозиции и гражданского общества, были и создание зоны свободной торговли со странами ЕС, и реформы пенсионного, избирательного законодательства, системы ЖКХ. Однако Форум выбрал два — реформа системы образования и медиасферы. Над ними эксперты проекта «Рефорум» будут работать в течение ближайшего года. Почему тема образования стала самой актуальной?

— Кроме актуальности, есть еще один важный фактор, на который и опирался Форум, делая выбор. А именно — насколько реалистично сегодня ожидать определенных шагов по реформированию той или иной сферы? Я считаю, что выбор сделан правильный. И потому, что система образования — очень важна для общества. И потому, что сегодня есть так называемое «окно возможностей», чтобы начинать ее реформировать.

Есть мотивация начинать реформы. Это связано с очередной попыткой Беларуси вступить в Болонский процесс: решение будет приниматься в начале 2015-го года. А представление Национального доклада с пояснениями, в какой степени страна готова принять европейские ценности и цели политики в сфере высшего образования, назначено на конец ноября. Эти процессы должны мотивировать государство привести белорусскую систему высшего образования в соответствие с европейскими нормами, хотя бы на уровне законодательства.

К концу года Палата представителей Национального собрания должна рассмотреть новую редакцию Кодекса об образовании. Есть предложения Минобразования, но они во многом не отвечают даже тем ожиданиям, которые на них возлагала часть чиновников и вполне лояльных представителей государственных вузов. Здесь тоже есть возможность попытаться максимально модернизировать эти предложения с помощью европейских экспертов.

— Вы говорите об «окне возможностей». Но насколько государство заинтересовано сегодня в том, чтобы провести настоящие, а не косметические реформы?

— Даже удачный принятый закон — еще не реальная модернизация. Пока наша система образования совершенно безнаказанно игнорирует даже те положения и нормативы, которые есть сегодня. Переоценивать роль реформы законодательства не стоит. Но и без реформы законодательной базы рассчитывать на реальную модернизацию нельзя.

Теперь о государстве. Тут бы я вообще отказался от использования этого слова в единственном числе. Государство неоднородно. И в этой неоднородности есть и позитивные, и негативные стороны. Прошедшая в начале декабря прошлого года парламентская дискуссия о реформах образовательного законодательства показала, что у представителей многих ветвей власти есть запрос на правильный, с нашей точки зрения, тренд. Например, была озвучена необходимость децентрализации образования. Есть понимание, что созданный механизм образовательной политики контрпродуктивен. И ведет к кричащим диспропорциям – например, к неэффективности системы финансирования образования. Даже представители власти уже говорят о проблемах открыто. Об этом, в частности, говорил вице-премьер Анатолий Тозик. Да и автор формулы самобытности белорусской системы образования Анатолий Рубинов, заявивший в 2008 году, «что немцу хорошо, белорусу — смерть», вынужден констатировать, что мы идем куда-то не туда.

Разработка образовательной политики не может осуществляться с помощью гиперцентрализации. Тогда вообще теряется возможность управления этой сферой. Так что потребность в реформах назрела.

— Чего именно Форум политической оппозиции и гражданского общества ждет от проекта «Рефорум»?

— Не буду говорить за всех участников Форума. Мое мнение: здесь важна интернационализация экспертизы, опора на европейский опыт. Основная наша задача — не породить еще один проект реформ, а добиться реальных изменений. Важна не только экспертиза: власть скорее услышит рекомендации от иностранных специалистов, чем от представителей своего гражданского общества. Так уж устроен слуховой аппарат нашей власти. Возможно, предложения, если они будут исходить от европейских экспертов, покажутся ей более убедительными и менее политизированными.

— Понятно, что системе образования необходимы законодательные изменения. Можно, видимо, прописать в законе те же академические свободы. И даже выполнять эти нормы на практике. Однако решит ли это проблемы белорусского образования? Возможно, они глубже, чем просто свобода или несвобода?

— Конечно, проблемы глубже. Но и без имплементации подобного рода норм ничего не изменится. Даже в позднесоветскую эпоху (не будем ее идеализировать) законодательная база системы образования была более либеральной. Эту систему Беларусь получила в наследство от СССР. И как она ею воспользовалась?

Еще раз повторюсь: без законодательных изменений реформы неосуществимы. Даже если появляется группа реформаторов, готовых осуществить перемены, им нужна законодательная база. Начинать нужно с этого. Наряду с законодательными изменениями нужно думать и о перестройке академической культуры, ориентации на европейские императивы. Но пока важно обозначить добрые намерения.

— Для реформы нужны средства. Пока учителя и университетские преподаватели получают копейки, не будет престижа профессии, притока талантливых специалистов. Не будет хороших учителей в школах — не будет подготовленных студентов. Не будет высокого уровня преподавателей в вузах — не будет специалистов. А в вузы, несмотря на все прописанные в законе академические свободы, будут поступать те же троечники. И талантливых преподавателей из них не выйдет. Круг замкнулся…

— Давайте не будем забывать о том, что Беларусь здесь не является первопроходцем. И не решает проблем, которых никто никогда не решал. Это общая проблема для всех. И тот же Болонский процесс в высшем образовании — это, в первую очередь, коллективный поиск ответов на такие вопросы. Например, на проблему качества образования в условиях его массовости. Наши ожидания от высшего образования до сих пор связаны с индустриальной эпохой. И мы забываем, что живем в эпоху постиндустриальную. Что это значит? То, что в середине XX века высшее образование получали 10% молодежи, а сегодня — 85%. Понятно, что это совершенно разные возможности. И то, что если у нас так увеличилось количество студентов, то и количество преподавателей должно было возрасти. А где система их селекции? Преподавателей надо откуда-то брать. И это не только финансовая проблема: количество талантливых людей тоже ограничено. В 60-е годы прошлого века в Беларуси было 60 тысяч студентов, а сейчас — 430 тысяч. Рост огромный. И ожидать, что полмиллиона можно обучить так же, как 60 тысяч, не приходится.

Без серьезных инвестиций действительно мало что можно сделать. Однако в том, что касается высшего образования, Беларусь демонстрирует непонятную скупость. Стоимость одного студенческого места в Беларуси — порядка двух тысяч долларов в год. В развитых странах в среднем — порядка 14 тысяч долларов. Причем это с учетом паритета покупательской способности. Плюс мы неэффективно используем даже те средства, которые у нас есть. На всё это наслаивается непрозрачность: скажем, те, кто платит за обучение, не знают, на что идут их деньги.

Добавим сюда еще одну архиважную составляющую — систему академических ценностей. Если это такие вот «самобытные» ценности, которые превращают образование в сталинскую «шарашку», то говорить о качестве не приходится. Академические свободы — это инструмент, который повышает эффективность высшего образования и исследований. Пока что мы научились только эффективно уклоняться от международных методик оценки качества: ни в одной такой программе Беларусь не участвует и утешает себя некими собственными фантастическими цифрами своих успехов.

— Однако в реформе системы образования есть еще учителя, преподаватели вузов, профессура. На них эта реформа тоже направлена. В этой среде есть спрос на реформы? Или хотя бы понимание их необходимости?

— Реформа направлена не на них, а на студентов, их родителей, на работодателей.

— Ну, им, по крайней мере, так или иначе, предстоит принимать в ней деятельное участие. И они могут стать жертвами этой реформы.

– Рано или поздно они все равно станут жертвами. Но что важно: когда мы говорим о реформах, мы говорим, в первую очередь, об изменении масштабов общественного участия. Сегодня преподавателя совершенно не волнуют запросы работодателя: он зависит только от собственного начальства. И начальству, а не студентам, их родителям, работодателям преподаватель будет угождать. Но ведь не начальство же является потребителем услуги под названием «образование»!

Хотят ли реформ преподаватели? Это сложный вопрос, ведь наши преподаватели бесправны, и у них нет никаких инструментов, чтобы выражать свое мнение. У преподавателя нет гарантий того, что, если он будет чего-то хотеть, контракт с ним не расторгнут досрочно. Так что все решает произвол начальства. А преподавателю ничего не остается, кроме как угождать. К чему могут быть готовы такие подневольные люди?

Это и есть разрушение академической культуры. Современный белорусский тренд, который абсолютно противоположен мировому. И говорить о том, что мы соответствуем Болонскому процессу, пока не приходится. Поэтому нам так необходимы реформы.