Такое часто случается – обычный интерес к чему-либо превращается в страстное увлечение. А увлечение с течением времени перерастает в дело всей жизни. Так было, к примеру, с одним из героев «Фамильного древа» Николаем Золотницким – зачинателем аквариумистического движения в России. То же произошло и с сегодняшним героем нашей рубрики. Уроженец Севастополя, ученик кадетского корпуса, военный инженер по образованию, страстно увлекался историей своего родного края. И пусть его исследования носили несколько дилетантский характер, но его находки и открытия, его блестящие и остроумные догадки признаны теперь многими специалистами, историками-профессионалами. Большое видится на расстоянии. Его вклад в исследования истории Крыма многим теперь кажется неоценимым. Равно как и уроженца Брест-Литовска, историка и крымоведа Арсения Маркевича, оставившего к тому же замечательные воспоминания о событиях времен польского восстания 1863 в Брест-Литовске, отрывки из которых публиковались на страницах «БК».

Вот уже год, как «Крым – наш». Кому от этого стало лучше, как говорится, большой вопрос. Мы воочию видим и убеждаемся в том, что политика, те или иные сиюминутные волевые политические решения разобщают людей, страны и народы. И только такая хрупкая субстанция, как культура, противостоит этим политическим дрязгам, спасает от энтропии. Вот уж кто действительно имел все права сказать «Крым – мой», так это сегодняшний герой «Фамильного древа».

Ранние утраты

Предки будущего русского военного инженера и исследователя истории Крыма аристократического происхождения вынуждены были бежать из-под гильотины французской революции. Этим объясняется столь экстравагантная и звучная для наших широт фамилия. Страху, видимо, нагнала революция порядочно, раз бежали они так далеко, что, в конце концов, оказались и прижились в Крыму, в Севастополе. А может, выбор нового пристанища объясняется тем, что жили они на берегу Средиземного моря и не хотели менять привычной среды обитания.

Александр Львович Бертье-Делагард родился 26 октября 1842 года в Севастополе. Уже в три года мальчик познал горечь невосполнимой утраты – умерла мама. Насколько можно понять, отец его, Лев Александрович, сам кадровый военный, не обременял себя воспитанием сына. Сначала мальчик был на попечении гувернеров, а в 11-летнем возрасте отправили Сашу в Брест-Литовск, в Александровский Брестский кадетский корпус.

Кадет Бертье-Делагард

Во многом судьба Александра Львовича схожа с судьбой другого ученика Брестского Александровского кадетского корпуса, давнишнего героя «Фамильного древа», ученого-химика Алексея Шуляченко. Возможно, они встречались на занятиях в классах и участвовали в одних и тех же детских играх и забавах. Оба учились в ту пору, когда главой корпуса был назначен генерал В.Н. Назимов, по многим воспоминаниям добрый и сердечный человек, с любовью относившийся к своим подопечным. При нем отошли в прошлое варварские методы воспитания. Он более внимательно, нежели его предшественник Гельмерсен, относился к подбору преподавательского состава. И все же уровень преподавания в Брестском кадетском корпусе, мы не раз это отмечали, был не слишком высок. Поэтому юноша, одаренный талантами от природы и отличавшйся усердием и прилежанием, резко выделялся на общем фоне. Таковыми, видимо, и были Александр Бертье-Делагард и его однокашник Алексей Шуляченко, поскольку оба в самом конце 50-х годов XIX века оказались в столице империи, в Константиновском артиллерийском училище. Будущему ученому-химику пришлось выдержать экзамены, а потомка французских аристократов попросту перевели в это учебное заведение. Александр окончил училище с отличием, и в 1860 году бывший ученик Брестского кадетского корпуса поступил в Императорскую инженерную академию. Правда, из-за неразберихи в руководстве весь курс был отчислен в полки. Молодой человек вынужден был нести военную службу в Одессе. И только спустя два года он вернулся в Академию, которую окончил в 1864 году.

Инженерная служба

Определили начинающего военного инженера в Херсон. Здесь с ним случилась еще одна беда. По неосторожности сослуживца Александр лишился глаза. Врачи настоятельно рекомендовали молодому инженеру уйти в отставку, прекратить всяческие занятия и чтения, иначе, предрекали они, можно вообще ослепнуть. Но не таков был характер бывшего ученика Брестского кадетского корпуса, в жилах которого текла голубая кровь. Да и заботу о хлебе насущном никто не отменял. Уход в отставку сулил только голодную смерть. Впоследствии, уже в преклонном возрасте, он писал в одном писем, что читает по 15 часов в сутки, усиленно работает. А чему быть, того не миновать.

До действительного выхода в отставку в 1887 году, в возрасте 45-ти лет, в звании генерал-майора, Александр Львович проделал титаническую работу. Строил порты в Ялте, Феодосии, Ростове, Одессе. Построил железную дорогу Феодосия – Джанкой. Ялтинская набережная, дошедшая до наших дней практически без изменений, и Приморский бульвар в Севастополе – тоже дело его инженерного гения. Во время русско-турецкой войны 1877 – 78 годов он руководил строительством фортификационных укреплений и береговых батарей в родном Севастополе. Первые водопроводы и системы канализации в приморских городах, многие из которых действуют по сегодняшний день, тоже построены по его проектам.

Историк и археолог

Страстное увлечение историей началось у Александра Львовича с личного знакомства с вице-президентом Одесского общества истории и древностей Н.Н. Мурзакевичем. Вот как он вспоминал о начальной поре этого увлечения в автобиографии: «Увлеченный им (Мурзакевичем), я своими руками разобрал, очистил и исправил в 1873 году безвестно брошенную могилу Потемкина, переложив его кости. Это и было начальной точкой увлечения моего археологией и историей».

Уйдя в отставку по состоянию здоровья, Бертье-Делагард обосновался в Ялте, построил дом на улице Аутской и всецело отдался своей новой страсти. Его интересовало все, что касалось истории Крыма. Он занимался археологическими раскопками, на средства императорской Археологической комиссии подготовил обширный каталог памятников Крыма. Занятия нумизматикой привели его к открытию в окрестностях Ялты античного святилища. Результатом его исследований в области церковной истории стала большая научная работа «К истории христианства в Крыму: мнимое тысячелетие». Конечно, им не была обойдена и пушкинская тема. Его перу принадлежит очерк «Память о Пушкине в Гурзуфе». Воспользовавшись находками Арсения Маркевича, Бертье-Делагард ввел в научный обиход новые материалы о путешествии Пушкина по Крыму. Вот так благодатная тема «Пушкин и Крым» объединила уроженца Брест-Литовска и ученика Брестского кадетского корпуса, потомка французских аристократов. Маркевич отмечал, что труд А.Л. Бертье-Делагарда «основывается на точных, проверенных, несомненных данных». Культура действительно объединяет.

К тому же Александр Львович был страстным собирателем и коллекционером. Им были собраны богатейшие коллекции крымско-татарского быта, монет, найденных в Крыму. Также он собрал богатую библиотеку старинных изданий и книг, посвященных крымской тематике.

Разносторонне развитый был человек. В своем ялтинском доме он устроил настоящий тропический оазис. В его небольшом, своего рода ботаническом саду прижились и произрастали растения из Индии, Мексики, Непала. Он мечтал о том, что эти растения украсят улицы, бульвары и парки южных городов.

Голодная смерть

Мечты, мечты… Грянула революция, началась Гражданская война. Старый человек, он боялся не за собственную жизнь. Больше всего он боялся, что разграбят и уничтожат с таким трудом и с такой любовью собранные им коллекции. Когда начался настоящий голод, ему пришлось понемногу выменивать предметы коллекции на элементарные продукты питания. Совсем худо стало, когда летом 1919-го его разбил инсульт. Несколько месяцев до смерти 27 февраля 1920 года он провел в постели. По легенде, немощного старика вынесли умирать из собственного дома на улицу. Говорят, что это только легенда. Легенда или нет – не суть важно. Во всяком случае, кладбище, на котором похоронили талантливого инженера и замечательного историка, в Ялте не сохранилось. Это говорит о многом.

Бертье-Делагард, столько сделавший для процветания и исторической памяти Крыма, был чрезвычайно скромным человеком. Однажды он высказался о себе так: «Человек я вовсе маленький, всего менее почитал себя ученым и очень хорошо сознавал, что гожусь в маленькие помощники меж прислугой к ученым».