«Красный барон», как его называли за цвет самолета, на котором он летал, считается лучшим асом Первой мировой войны. Ему присуждают 80 побед в воздушных поединках. Дворянин по происхождению, военную карьеру начинал он, естественно, в кавалерии. Его взлет к мировой славе мог прерваться в небе над Брест-Литовском.

В редакции у нас, конечно, строем не маршируют и на гауптвахту не сажают. Но субординацию, какую-никакую, соблюдать все-таки надо. Поэтому, когда командир, он же – главный редактор, по-отечески похлопывая по плечу, сказал: «А напиши-ка материал для «Фамильного древа» про Рихтгофена, немецкого аса времен Первой мировой, который у нас тут пролетал и на мирные переговоры заглядывал», – я приложил руку к непокрытой голове и отправился работать. И добавил мне еще вдогонку: «Это даже оригинально будет, о враге написать».

Оригинально, думаю, так оригинально. И бурчу, значит, себе под нос: и чего тут, собственно, оригинального? Война – самая банальная вещь на свете. Сколько человечество существует, столько же и воюет. Никак не угомонится…

О герое этом немецком немало написано. Ссылки посыпались как из рога изобилия, что не часто, мягко говоря, в моей работе случается. Своего рода гламурный герой вековой давности. Как нынешние звезды футбола, Голливуда или светской хроники. Внимание со стороны прессы и власть имущих. Завтраки с коронованными особами. В двадцать пять лет уже собственную автобиографию издал отдельной книгой. А в двадцать шесть погиб в очередном воздушном бою.

Автобиография «Красного барона» не лишена обаяния и самолюбования. И писалась она явно с неподдельным интересом к собственной персоне на фоне «больших» людей и больших исторических событий.

Потомок фельдмаршала

Манфред Альбрехт барон фон Рихтгофен родился 2 мая 1892 года в Бреслау, нынче – польский Вроцлав. Древний прусский аристократический род. Так что ни о чем другом, кроме как о военной карьере, и помыслить не представлялось возможным. Тем более, если один из предков – фельдмаршал Леопольд I князь Ангальт-Дессау, отличившийся еще в войне за испанское наследство и прославившийся тем, что ввел в практику в прусской армии солдатскую муштру. Скучно Манфреду не было, аристократический сплин вряд ли его посещал. Два брата, один из них – Лотар, тоже впоследствии летчиком стал. И сестрица. Пошалить мальчику было с кем. Ну, и увлечения с раннего детства тоже аристократического свойства – охота и верховая езда.

Как водится, сначала возились с ним домашние учителя, затем отдали в кадетский корпус. После чего поступил на службу в элитный Западно-прусский уланский полк имени Императора Всероссийского Александра III. О как! Попутно еще и в военной академии учился. При всем при этом, как он сам писал, ему не больно-то и нравилось подчиняться строгой дисциплине и порядку и быть прилежным в учебе. Футбол и гимнастика были главными его увлечениями.

И об академии тоже отзывается несколько уничижительно: «Времяпрепровождение там очень напоминало мне учебу в кадетском корпусе, и мои воспоминания не слишком приятны».

Воспоминания, значит, были неприятные, но один замечательный день все же был. Когда осенью 1912-го офицерский чин получил и эполеты: «Это было восхитительное чувство, когда люди стали называть меня лейтенантом». Время до войны для новоиспеченного и восхищающегося собой лейтенанта текло в тренировках, участии  и победах в скачках и соревнованиях по стипль-чезу. Последний кубок в скачках на приз кайзера выиграл в 1913-м. Вообще, страсть была у молодого человека к этим кубкам. Пишут, что к концу его недолгой жизни кубков серебряных у него набралось больше шестидесяти.

Кавалерист на войне

Мирное время, все эти «экипажи, скачки, рауты, вояжи», в один прекрасный момент кончилось. Еще накануне «…Мы ели устриц, пили шампанское и играли в карты. Все были счастливы, никто не думал о войне». А назавтра был приказ выступить на фронт. На восточный фронт.

Скука, а не война. Только отчеты пиши да рассыльных посылай. Будущий ас приводит анекдот о том, как стадо оленей приняли за вражескую, то есть русскую, пехоту. Потом была переброска во Францию. Но и здесь ему, командиру подразделения, приходится по большей части заниматься бумажной волокитой, обозами, провиантом… Опять скука, теперь уже под Верденом. Одна радость – охота на кабанов. А тут, прямо на глазах, зарождается нечто в высшей степени романтичное и восхитительное. Он пишет письмо генералу, в котором просит о переводе в авиацию.

В небе над Брест-Литовском

В короткий срок Рихтгофен осваивает профессию наблюдателя. Первый полет он описывает так: «Мне сказали, куда мы должны лететь, и я руководил пилотом. Сначала мы летели прямо, потом повернули направо, потом налево, и я потерял ориентацию относительно нашего собственного аэродрома. Не имея ни малейшего понятия, где мы, я начал осторожно смотреть на землю. Люди выглядели удивительно маленькими, домики казались игрушечными. Все было потрясающе прекрасно!» С этим ощущением прекрасного бывший кавалерист отбывает вновь на восточный фронт. Здесь он участвует в разведывательных полетах над позициями русских войск.

Один из таких полетов во время наступления в августе 1915-го мог закончиться весьма печально. Романтическая карьера летчика могла оборваться, едва начавшись.

Он летел на своем «Альбатросе» с приятелем – графом Холком.

«Наш последний совместный полет едва не кончился бедой. Отличительная особенность авиации заключается в том, что в воздухе чувствуешь себя абсолютно свободным человеком, хозяином самому себе…Нужно было сменить аэродром, но мы были не совсем уверены, на какой луг нам лучше приземлиться. Чтобы не подвергать нашу старую «коробку» слишком большому риску при посадке, мы направились к Брест-Литовску. Русские всюду отступали. Все горело – потрясающая картина!.. Гигантское облако дыма, поднявшееся на 2 тысячи метров, не позволило нам продолжить полет, поскольку мы, чтобы лучше видеть землю, летели на высоте 1,5 тысячи метров… Наш риск мог бы стоить нам дорого. Как только хвост самолета исчез в дыму, аэроплан стало трясти. Слезы застилали глаза. Воздух стал намного теплее, а внизу я не видел ничего, кроме бесконечного моря огня… Первым делом я взглянул на Холка, и мужество вернулось ко мне. Его лицо выражало железную уверенность. Единственное, о чем я подумал: «Глупо было бы после всего погибнуть так негеройски».

М-да, наверное, это действительно потрясающая картина – горящий город со всеми его окрестностями… Вот ведь и генерал фон Лайминг, последний комендант Брест-Литовской крепости, в таких же тонах живописал оставленный императорской армией город: «Мы были свидетелями незабываемой, душу потрясающей картины феерического пожара: горел не только весь город целиком, но и окрестные деревни на всем доступном глазу пространстве, причем даже отдельные стоящие кресты на кладбище были охвачены пламенем и горели в виде факелов».

Ас из асов

Через год Рихтгофен вернется на восточный фронт, так сказать, во всеоружии, обучившись всем премудростям воздушного боя у первого немецкого аса Освальда Бельке. Встреча с этим легендарным летчиком и полеты под его командованием в составе эскадрильи «Jasta 2» стали для Манфреда лучшей наукой. Считается, что первую победу в воздушном бою Рихтгофен одержал 17 сентября 1916 года в районе Камбре. В основном ему приходилось сражаться с английскими летчиками. К апрелю 1917-го он превзошел своего наставника Бельке по числу побед в воздушных поединках.

Ни один материал о Рихтгофене не обходится без упоминания о том, что он выкрасил свой самолет в красный цвет. Иногда, правда, добавляют, что сделано это было для того, чтобы легче было отличать своих от чужих. Впоследствии все самолеты его эскадрильи были выкрашены в красный. По большей же части выставляется это как некий выпендреж. Равно как и уже чисто гламурная история про обязательный поцелуй любимой перед каждым вылетом. Сам летчик об этих поцелуях в своем жизнеописании ничего не говорит.

Всего же на его счету около восьмидесяти побед в воздушных дуэлях. Немаловажная психологическая деталь, которую он сам отмечает за собой, за что честь ему и хвала, как говорится.

Если поначалу ко всем этим поединкам относишься как к спорту, не добиваешь соперника на земле, то с течением времени на войне звереешь, становишься, как они это называли, «мясником». Раненого в воздухе противника, приземлившись вслед за ним, добиваешь из пистолета. Он и сам был тяжело ранен в голову, страдал от головных болей. Отмечают, что именно после этого он стал преследовать свои цели до конца.

Уже как ас из асов, как один из лучших летчиков-истребителей своего времени, он вновь оказался в Брест-Литовске в феврале 1918-го на мирных переговорах. Сопровождал вместе с братом Лотаром представителя германского командования генерала Макса Гофмана. Об этом есть свидетельство в дневниках графа Чернина, руководителя австро-венгерской делегации:

«Сюда недавно прибыли оба брата Рихтгофен. Старший заставил снизиться шестьдесят, а второй «только» тридцать неприятельских аэропланов. У старшего лицо красивой молодой девушки. Он рассказал мне, как это делается. Он уверяет, что это очень просто, нужно только подлетать к неприятельскому аэроплану сзади, на совершенно незначительное расстояние, а затем стрелять в упор — тогда тот обязательно упадет. Только при этом необходимо предварительно победить «собственную свою погань» и не бояться подлететь к противнику вплотную. Современные герои».

«Современный герой» погиб 21 апреля 1918-го в районе реки Соммы. Много было разбирательств, кто да как его сбил. До сих пор споры ведутся. По большому счету не суть важно. Скорее, важно другое.

Имя «Красного барона» прочно вошло в массовую культуру. О нем снимали фильмы, он появляется как персонаж в сериалах и мультфильмах. Ну, и Михаэля Шумахера с ним сравнивают и тоже называют «Красным бароном», его чемпионские болиды были красного цвета.