В этом 2016 году мир вспоминает и осмысливает масштабную катастрофу на Чернобыльской атомной электростанции, произошедшую 26 апреля 1986 года, тридцать лет назад. Тогда, как говорилось в Библии, взошла звезда Полынь (Чернобыль и переводится как полынь), погубив много жизней и земель. А последствия радиационной катастрофы аукаются до сих пор и будут проявляться Бог весть сколько лет.

Несмотря на то, что город Чернобыль располагался на Украине, на Беларусь пришлось примерно 70% выбросов всех радионуклидов, попавших в атмосферу после аварии на Чернобыле. Эти цифры назвал мне при встрече Владимир Сивуда, заведующий передвижной диагностической лабораторией Брестского областого эндокринологического диспансера, врач ультразвуковой диагностики.

У народа страха нет

С 1997 года специализированный микроавтобус-лаборатория ездит пять дней в неделю по городам и весям Брестской области, обследуя сельских жителей и горожан, которым не добраться самим до областного центра. Это бесплатная и бесценная медицинская помощь белорусам. Только на выходные появляется Владимир Аркадьевич дома в Бресте. Вот в один из таких выходных мы встретились с ним в редакции «Брестского курьера». В беседе, а точнее, преимущественно рассказе-размышлении специалиста, я решила выделить первым такой вопрос:

– Если перескочить через 30 лет, то какую Вы бы назвали основную характеристику постчернобыльского, уже нашего времени?

– Народ радиации не боится.

– Но для этого пришлось сделать немало?

– На ликвидацию последствий загрязнения нашей страны пришлось государству потратить огромные средства – на отселение людей и многое другое. Все было сделано вовремя, толково. На сегодняшний день люди потихоньку возвращаются в родные места. Потихоньку к земледелию возвращаются. С течением времени радионуклиды распадаются, и специальные технологии для очищения почвы используются, чтобы не попадали радионуклиды в пищу.

О йодном дефиците

А дальше в беседе о последствиях Чернобыльской катастрофы Владимир Сивуда привел такой пример:

– Интересный факт, который первым связали с Чернобылем, – это увеличение рака щитовидной железы у детей. Через четыре года после аварии на АЭС у малышей стали появляться эти случаи рака. Раньше такое было крайне редко, на всю Беларусь – 1-2 случая в год или даже один случай в два года. А тут пошло… И оказалось, что по количеству онкозаболеваний детей в этом виде Брестская область вышла на второе место после Гомельской.

Почему случилось так, что белорусские дети стали болеть раком щитовидной железы? Это многофакторная проблема. Первый фактор – йодный дефицит. Для того чтобы нормально работала щитовидная железа, нам приходится пользоваться йодными добавками. Сейчас существует специальная госпрограмма, все белорусские продукты содержат в себе добавки йода: колбаса, хлеб, консервы, сало. Вплоть до кондитерских изделий. Йодированная соль у нас идет для приготовления пищи во всех государственных и общественных пунктах питания, в детских садах, школах. Второй фактор – это то, что в магазинах продается йодированная соль. На сегодня она очень хорошего качества, как наша, так и зарубежная, украинская и российская. Йодные добавки стали применять очень устойчивые, они лучше сохраняются, не имеют неприятного запаха, не изменяют цвет картофеля, можно пользоваться такой солью для консервирования. Там йодат калия более качественный, более стойкий.

Есть и морская соль простая и йодированная. Она предпочтительнее для гипертоников. Кроме того, опять-таки по государственной программе, беременным и кормящим грудью обязательно назначается препарат типа йодомарина и другие – то, чего не хватает организму.

– Несмотря на то, что Геродот говорил о Полесье как о море, у нас всегда был дефицит йода.

– Да. И йодная программа у нас существовала и раньше, но к 1977 году ее как-то забыли и забросили. Медики тогда отрапортовали, что зоб в Беларуси побежден, перестали обращать внимание на качество соли, которая продавалась. А она при хранении банально теряла свои свойства. Причем, тогда добавка, которую потребляли, была крайне нестойкая. Потом, народ эту соль очень не любил. Она пахла неприятно, от нее взрывались консервы, ею нельзя было солить сало. Позабыли в республике и про то, что надо давать йодные таблетки беременным и кормящим грудью. Перестали проводить йодную профилактику в школах. И получилось, что население накануне Чернобыля находилось в стадии йодного дефицита.

Грянула авария на Чернобыле, и огромный выброс радиоактивного йода составил среди прочих нуклидов около 70%. Йод в организм не только через пищу поступал, проникал через кожу и при дыхании, накапливался в организме в щитовидной железе и там, распадаясь, облучал ее. Период полураспада у йода где-то 7 суток. Т.е., он достаточно быстро распадается. И где-то к началу 1987 года его уже практически не было в природе. Но то, что он облучил щитовидную железу, дало впоследствии всплеск заболеваний ее раком у маленьких детей. Дети получили, особенно до годика, облучение раз в 10 больше, чем взрослые. Этого можно было бы избежать. В Польше, например, как только был получен сигнал о радиационной опасности, населению, что живет вдоль границ с Беларусью, был роздан препарат йода, который заблокировал щитовидную железу. Проблем с раком ее у польских детей на сегодняшний день нет.

После операции жить можно нормально

— Тут по-соседски знание к нам проникало, мы, как могли, капали йод в чай в тот 86 год. Чему научились за 30 лет?

— За эти 30 лет борьба с последствиями радиации достигла высот. Наши медики научились оперировать щитовидную железу (беда их научила) настолько качественно и хорошо, что к нам сейчас ездят обмениваться опытом специалисты из Японии. У нас в Бресте освоен метод эндоскопического удаления опухолей в щитовидной железе, когда не нужно делать большие разрезы.

— И какова сейчас картина общая с раком щитовидки?

— Практически люди от этого не умирают. Оперируют щитовидную железу, удаляют ее вместе с узлами, человеку дают препарат, заменяющий щитовидную железу – и человек вполне трудоспособен, создает счастливую семью и живет насыщенной жизнью. Единственное, что отличает его от других, – обязательная таблеточка по утрам.

— Насколько выросли масштабы за 30 лет онкозаболеваний – не только  щитовидной железы?

— Дело в том, что во всем мире наблюдается тенденция к увеличению количества рака и щитовидной железы, и молочной железы. Связано это с отвратительной экологией, с загрязнением нитратами и канцерогенами воздуха, воды, пищи, со злоупотреблениями пластиками, с неправильным их использованием и утилизацией.

— И в пищевой промышленности существует столько добавок, красителей, усилителей вкуса…

— Про добавки я ничего не могу сказать, но посоветовать кому-то пользоваться активно глютанатом натрия мне не хотелось бы.

— И технически, и технологически мы прогрессируем. Но что на бытовом уровне стоит знать нашим землякам?

Микроавтобус-лаборатория

— Что остается посоветовать населению? Тем, кто были детьми при аварии на Чернобыле, особенно до пяти лет, я бы посоветовал периодически контролировать свою щитовидную железу. Она не имеет своих болевых рецепторов, поэтому своевременно заметить там что-то сложно – разве если большая шишка на шее появится. А так для этого существует УЗИ, можно найти самые маленькие узлы. Но зачастую эти узлы банально зобные; практически  каждая четвертая женщина старше 40 лет имеет зоб. В основном, с этими узлами можно спокойно жить.

— Надо вести наблюдение за своим состоянием, придерживаться здорового образа жизни…

— Да, питаться полноценно, принимать витамины, рыбий жир, смотреть, чтобы в пище было достаточно белка, употреблять больше морепродуктов, не пренебрегать овощами, фруктами.

— На море чаще ездить?

— Насчет моря – немножко предрассудок. Йод в организме не накапливается, запасти его впрок невозможно. Его нужно ежедневно восстанавливать. Значит, море – это просто общеукрепляющее средство.

В сравнении с Японией

— Вы были в Японии после Фукусимы, сравнивали наши и их методы  работы с населением.

— Авария на Фукусиме произошла пять лет назад, а я был года два назад в Японии, в этой префектуре. У них были такие же проблемы, как у нас. Люди не знали, чем грозит им радиация, они ее боялись, находились в состоянии стресса. Многие бросили свои дома, уехали на другой конец Японии, спасая себя и детей.

— Хотя в свое время Япония пережила Хиросиму и Нагасаки, у нее был опыт. А уж в  XXI веке она впереди планеты всей по высоким технологиям, научным разработкам.

— В Японии таких больших, масштабных последствий, как у нас, слава Богу, не будет. Там население не голодало в отношении йода. Питаются все в основном морскими продуктами. Правительство там посчитало, что даже давать препарат йода нет смысла. В принципе, это подтверждают и исследования. Японцы очень быстро среагировали и сразу же после аварии организовали массовые обследования детей: посмотреть ситуацию до того, как начнут появляться болезни и последствия. Дальше идет наблюдение, что получится. Они измерили степень накопления нуклидов практически у всего населения, которое проживало в префектуре Фукусима. Общий вывод такой, что не должно быть повышения заболеваемости раком щитовидной железы у жителей этой префектуры.

Там вовремя были приняты меры, чтобы обеспечить хорошим питанием население. Я помню, какие меры принимались у нас. В Гомельской области в 1988 году жителям раз в неделю автолавка привозила экологически чистые продукты: на семью – банку селедки иваси и банку зеленых белорусских томатов…

Если сравнить влияние аварий Чернобыльской на белорусов и  Фукусимы на японцев – мы пострадали по масштабу больше, по количеству людей.

— И хотя мы менее развиты в технологиях, тем не менее как смотрим в будущее, по Вашему мнению?

— Беларусь смотрит в будущее с оптимизмом. Мы все преодолеем, и я надеюсь, что у наших детей и внуков такой беды не будет. Не беды – скорее, трудностей.

Беседу записала Любовь ПАВЛОВА