По российским каналам в эти дни широко освещалось 70-летие лидера ЛДПР Владимира Жириновского. В связи с этим вспомнился двадцатилетней давности полувековой юбилей, на котором мне странным образом довелось побывать. Это был 1996 год – один из самых причудливых по политическому рисунку в «лихих девяностых».

В Бресте тогда организацию белорусских либерал-демократов возглавлял Петр Сулима. До перестроечных времен он служил в КГБ, откуда был тихо изгнан, видимо, из-за склонности к зеленому змию. Эдуард Тополь, известный автор политических детективов, эмигрировавший в США, в одном из своих произведений мемуарного характера упомянул, что при отбытии на Запад в Бресте его досматривал пьяный сотрудник органов капитан Петр Сулима. Справедливости ради надо отметить, что на период нашего знакомства с Петром он был в полной завязке, занимаясь и предпринимательством, и созданием Брестской организации ЛДПБ. Будучи уже непьющим, численность местных либерал-демократов он увеличил в разы ловким ходом: объявил о наборе в партию, выставив возле своего офиса несколько ящиков водки емкостью 0,7. Одну бутылку на двоих получали два записывавшихся в ЛДПБ. Это имело большой успех.

К 1996 году Петя, как человек с определенным опытом и аналитическим складом ума, возглавил службу безопасности всей республиканской ЛДПБ, оставаясь руководителем местной организации. И однажды предложил мне поехать с ним на 50-летие Жириновского в Москву, куда была приглашена белорусская делегация, в которую, кстати, вошел и ряд высоких чиновников из Минска. Почему бы и нет? – подумал я. Любопытно ведь, хоть и не был я сторонником либерал-демократов. Да и Жириновского воспринимал через изрядную призму иронии. А тут еще наш автор умудрился сделать с ним небольшое интервью под названием «Владимир Жириновский: «Александр Григорьевич симпатичен мне по всем направлениям». Там прозвучали такие, например, пассажи:

«…Вашим парням тоже не мешало бы иметь свой полигон, где они могли бы проявить себя, понюхать пороху. Армии это полезно, ведь американская армия участвует чуть ли не во всех конфликтах в мире. Беларусь с Россией воссоединяется, но нельзя забывать о Вильнюсском крае. Вам надо двигаться туда.

— Но у нас конверсия, танки режут…

— Ничего резать не надо. Проявите смекалку, перекрасьте, поменяйте номера.

— А кому продавать – Ираку?

— Ирак купит, но ему сейчас трудно расплачиваться. Покупатели есть ближе: продайте Финляндии, натравите ее на Эстонию. Ведите активную политику, продайте и тем, и другим…»

И поехали мы с Петром Сулимой из Бреста в Москву. Через некоторое время я опубликовал в «БК» своеобразный «отчет о командировке» под названием «На юбилее у сокольничего («№ 20 (272) от 16 мая 1996). Приведу его полностью, чтобы была понятна атмосфера того события – в перекличке с нынешним 70-летием Жириновского.

«Ох уж эти дни рождения! Хлопоты, гости, расходы. Владимир Вольфович Жириновский на свое пятидесятилетие положил сумму скромную – два миллиона долларов (таковая сумма прозвучала в осведомленных либерал-демократических кулуарах). Волею судьбы довелось и мне побывать на юбилейном сабантуе г-на Жириновского, хотя как редактор независимого издания при партиях не состою и не намерен состоять.

На юбилее у сокольничего самой представительной оказалась белорусская делегация, насчитывавшая около тридцати человек во главе с председателем ЛДПБ Сергеем Гайдукевичем. Брестскую организацию либерал-демократов представлял ее лидер Петр Сулима, он же руководитель службы безопасности ЛДПБ. А отмечалось сие событие в Госдуме РФ, в апартаментах парламентской фракции ЛДПР. В качестве начального юбилейного аккорда была проведена международная конференция партий и движений правого толка, на которой было создано некое объединение под названием Патринтерн. Заметное оживление вызвал вопрос выбора флага – голубой, зеленый, красный отмели с ходу, остановились на чем-то ближе к бордовому. Впрочем, французам, немцам, сербам, финнам, браткам-белорусам, мамам-русским и папам-юристам не пришлось вести долгих дебатов о необходимости дать отпор международному теневому правительству, вынашивающему коварные космополитические планы, – дискуссии естественным образом были перенесены в фуршетный зал, где патриоты от слов перешли к делу, принявшись целенаправленно уничтожать продовольственные запасы мирового капитала.

Над обильным застольем эпического размаха царствовал широкий торс г-на Жириновского, принимавшего поздравления и подарки. Армянский коньяк, водки «Жириновский», «Smirnoff», «Сибирская тройка», раки цвета флага Патринтерна, невинные жареные поросята, красная и черная икра активно поглощались депутатами, делегатами, казаками, аграриями, партийными вождями, лицами неизвестного происхождения обоего пола. Объективы телекамер жадно глотали происходящее действо.

Возникали знакомые лица. Г-н Невзоров сделал заход и удалился. Г-н Рыжков прошествовал в кулуары. Г-н Говорухин чинно облобызал юбиляра и подарил ему образец новых денег достоинством в пятьдесят миллионов вольфов.

А вообще-то список подарков этого юбилейного дня, пожалуй, не уложился бы и в поэму древнего рапсода. Картины, корзины, картонки, орловский рысак (вместо маленькой собачонки), а\м «Мерседес», мопед (на нем Вольфович тут же проехался меж столами и врезался в стену, повредив мопед, но не себя), бурка и посеребренная шашка, из темного камня скульптурный сатир с выдающимся сексуальным достоинством (это у юбиляра вызвало приступ одобрительного веселья), и протчая, и протчая, и протчая.

Читателя, конечно, интересует, что пил сам сокольничий? Отвечаю: портвейн с южных берегов, разливаемый по фужерам и скатертям из двадцатипятилитровых бутылей. Супруга его Галина не чуждалась шампанского в кругу российского и белорусского казачества, хором восклицавшего «Любо!» и на двенадцатой чарке вручившего боевой подруге г-на Жириновского медаль, сняв ее (медаль) с груди одного из соратников.

На финишной прямой фуршета часть дружественных аграриев и лиц неопределенной наклонности стало тихонечко клонить в определенную сторону, так что пришлось охране и обслуге взять их в заботливые руки.

После часовой паузы юбилейное торжество переместилось в концертный зал гостиницы «Россия», где на сцене произносились проникновенные здравицы, отмечались заслуги перед вселенной, а затем пели и плясали для г-на Жириновского российско-белорусские объединенные творческие силы, среди которых особо блеснули наши родимые «Песняры».

А уставшие от торжества освежали себя в буфетном зале. Но уже не на халяву, а на свои кровные.

…«Шура, мы чужие на этом празднике жизни», — сказал я себе, глядя за окна, где сияла роскошью реклам «новая русская» Москва. А в ее подземных переходах играли плачевные гармоники…»