Имя этого немецкого  режиссера хорошо известно в Европе. С 2002 по 2009 годы Марсель Крон возглавил Гастрольный театр Berliner Tournee в Германии. С 2003 по 2006 был драматургом и заместителем директора Государственного театра Рейнланд-Пфальц.

А с 2009-го герр Крон является директором фестиваля Clingenburg в Клингенберге на Майне, и каждый год представляет на фестивале не менее 2-х спектаклей. Всего он поставил более 30 пьес, три мюзикла и одну оперу.

— Как Вы пришли к режиссёрской карьере? Интересовались театром с детства?

— Практически первые годы обучения в театральной школе я уже посматривал в сторону режиссуры. И поработав несколько лет актёром, перешёл в другую театральную академию на отделение режиссуры. И даже во время обучения уже работал, как ассистент режиссёра. И как актёр тоже.

— Как актёр какие роли исполняли?

— Самые важные для меня, которые остались в памяти, это Освальд в пьесе Ибсена «Привидение», султан Саладин — в пьесе Лессинга «Натан мудрый». И ещё во время актёрства мне представилась возможность сыграть главную роль в спектакле известного русского режиссёра Виктора Славкина. Это был 1989 год. И в данном спектакле все действия происходят во время перестройки. Это было весьма интересно, т.к. в те времена информации о Советском Союзе у нас было очень мало. И сам Виктор Славкин был на наших репетициях вместе со своей женой – политологом. Мы общались, общение было очень познавательным. И это сказалось на моём интересе в будущем к культуре стран Восточной Европы.

— В Бресте Вы поставили произведение Шиллера, которое было написано ещё в XVIII веке…

— Да, произведению Шиллера «Коварство и любовь» — более 200 лет, оно было написано в 1884 году. Он написал о том, что сам переживал, проживая в герцогстве Вюртембергском в то время. Он описал ту абсурдную абсолютистскую власть, которая господствовала в тот исторический отрезок времени. И поэтому его ранние произведения «Разбойники», «Коварство и любовь» прошли под знаком могущества абсолютизма власти и её господства в стране. И, по-моему, это понятие власти и связывает те времена с нашими, т.к. все мы так или иначе связаны с государственными структурами, с властью.

— Получается, это политическая пьеса?

— Я бы назвал это социально-критическим произведением. В данном произведении мы видим не только власть, довлеющую сверху, но и то, как она переходит в социальную сферу. Например, канцлер довлеет таким образом над своим сыном, используя своё положение. Точно также использует своё положение и секретарь Вурм, чтобы завоевать простую девушку Луизу.

— Насколько такая пьеса актуальна в современной Германии?

— Должен сказать, что, слава Богу, эта проблематика не так актуальна сейчас в нынешней Германии, как в те времена. К счастью, мы не живём в абсолютистской власти, и отдельный человек, стоящий во главе, не решает за нас, кто мы, как и где должны жить, какую специальность должны выбрать и т.д. Я думаю, это касается не только Европы, но и стран Восточного направления. Но имея в виду всё это, думаю, в любой стране существует система власти, которая через систему чиновников регламентирует нашу жизнь. И в любой стране, какую ни возьмёшь, будь то на Востоке или на Западе, обязательно есть такие структуры, через которые простому человеку необходимо пройти, чтобы решить какой-либо свой вопрос.

— В Беларуси это первый Ваш творческий эксперимент. Как Вы к нему пришли?

— Я несколько лет назад проезжал через Брест, а год назад был в Брестском театре. И так получилось, что  встретился с его директором Александром Козаком. Мы побеседовали, и я задал ему вопрос: «Не мог бы я поработать в вашем театре». Так я и попал сюда.

— Где ещё Вы работали на постсоветском пространстве?

— Я работал с коллективом студентов театральной школы в Ростове-на-Дону, в России. А также в немецком театре в Алматы, в Казахстане, где поставил мюзикл «Гетто». Надо сказать, что из Алматы многие немцы уехали за границу, труппа в театре сократилась, и само существование культурного учреждения находилось на грани закрытия. Потому артисты очень самоотверженно работали, т.к. понимали, что от этого мюзикла зависит и дальнейшая судьба театра.

— Что было самое сложное в работе с брестской труппой? – мой вопрос застал режиссёра врасплох.

— Честно говоря, вопрос очень трудный, и мне нужно время, чтобы подумать… Но сама работа в брестском театре мне доставляла большое удовольствие, игра актёров – так же, потому никаких трудностей, можно сказать, и не было.

— А если сравнить Вашу работу здесь и в немецком театре?..

— В немецком театре количество репетиций устанавливается как и здесь. Но, что меня удивило в Бресте, это то, что время репетиций строго регламентируется – и начало, и окончание. У нас тоже репетиции начинаются строго по времени, но когда они заканчиваются – решает режиссёр. То есть я могу сказать, когда заканчивать творческий процесс – на полчаса позже или даже на час.

— Вы поставили более 30 спектаклей разных жанров – от драмы до мюзикла. Какой жанр ставить сложнее?

— Трудно сказать, что сложнее… Но постановка мюзикла очень отличается от драм и мелодрам. В мюзиклах очень краткие сцены, где не от чего оттолкнуться, нет возможности широты театральной сцены. 

— Вам понравился Брест? Хотели бы ещё сюда вернуться?

– Да, город понравился. Особенно улица Гоголя и Аллея фонарей. Я часто гуляю по Набережной и бегаю в Парке 1 Мая. Был в Брестской крепости – это произвело на меня впечатление… Конечно, если меня ещё пригласят поработать в Бресте, я с удовольствием соглашусь.

АЛЕЙНИКОВА (фото автора)

Автор благодарит Юрия Тумакова за помощь в переводе с немецкого языка.