На днях весомый 85-летний юбилей отметит наш замечательный соотечественник брестчанин Владимир Губенко – математик и физик по образованию, инженер по профессии, историк и художник по призванию.  В последнее десятилетие его широко узнали как автора сотен карандашных  рисунков, с документальной точностью воссоздавших повседневную историю Бреста 1930-1950-х годов в условиях войны и мира. 

Уже в 70-летнем возрасте Владимир Николаевич взялся за карандаш, чтобы передать точные, честные, яркие свидетельства очевидца исторических событий, архитектурного облика, жизни и быта Бреста, донести их до новых поколений и передать им любовь автора к старому городу над Бугом. Итак, начатая в 2007-м коллекция из 300 документальных рисунков, на оборотной стороне которых автор еще и написал текст обо всех этих событиях, в 2009 была донесена до общественности: состоялась выставка в Музее спасенных художественных ценностей, после нее – публикации в СМИ.

До этого момента мне довелось взять интервью у Владимира Губенко – интереснейшего собеседника, патриота Бреста, чей точный взгляд технаря и художественное проникновение в сущность вещей и явлений, несомненно, прояснил бы для многих брестчан, в том числе и городских  властей,  ретроспективу и перспективу развития города. Однако, уникальная выставка забрала все внимание, на интервью не хватило газетной площади – и текст, снятый с магнитофона, лег в мой архив.

За неполный десяток лет прошло много выставок рисунков Владимира  Губенко, их использовали газетчики для иллюстрации своих исторических публикаций, наконец, технический прогресс позволил выставить коллекцию в интернете, в том числе на сайте «Брестского курьера». Не раз шел разговор об издании альбома карандашных рисунков с текстами – без заинтересованности властей этого не смогли потянуть. Может, к 1000-летию Бреста найдутся финансы для уникального проекта?

Рисунки Владимира Губенко

Но я вернусь к интервью почти десятилетней давности: перечитав его, поняла, что оно не потеряло актуальности, и решила предложить к публикации. С сокращением тех проблем, что нашли свое решение.

-Владимир Николаевич, документальные записи, дневники, а тем паче визуальные свидетельства помогают не только помнить прошлое, но и сравнивать его с настоящим и понимать, «куда несет нас рок событий». Так куда идет Брест?

— Брест сейчас – это совершенно другой город, даже трудно сравнивать его с тем, каким он был. Сейчас он совершенно другой по архитектуре: сменили вид целые улицы, появились новые архитектурные решения, новые здания в историческом центре. Остались только старые названия этих улиц. Возник новый город с новыми людьми. С новым менталитетом. Тот город, в котором я жил, особенно довоенный, – он исчез.

-Но ведь нам дорого – будь то в столице или в местечках – сохранение пластов, стилей истории, каких-то памятников архитектуры, исторической застройки.

— Конечно, это дорого во всем мире. Недавно я слушал передачу об одном польском городке, там шел такой разговор: «Пожалуйста, все, что за чертой  старого центра, – застраивайте по-новому, а все, что в центре, надо сохранять и реставрировать, каким бы оно ни было». Для меня исторический центр Бреста – это до моста Кобринского, а за мостом – это уже другой город. У нас в центре под знаком ветхости начали сносить хорошие крепкие дома на ул. Мицкевича еще в 50-е годы. Снесли целую улицу, когда строили горком партии, а там было место чудесное! Сейчас то же самое на ул. Советской. Я вот жду со страхом, когда начнут «реконструировать» последний квартал напротив аптеки Гринберга – сохранится ли? Тяжело мне смотреть, что делается с бывшей школой №15 – напротив сквера Иконникова. Это была знаменитая польская школа, целые поколения окончили ее и прославили Брест. Там был великолепный паркетный зал, где проводились балы, на которые мы, мальчишки, ходили (тогда было раздельное обучение). Конечно, в современные рамки по удобствам здание не вписывается, но вот если бы его оснастить и оставить под музей… (Теперь это банк. – Автор).

— В сквере Иконникова начали реставрировать особняк в закопанском стиле, однотипный со зданием «Спасенки», — тоже под банк.

— Это великолепное здание! Я скажу так: когда вы вырастаете в этом городе, вы с малолетства привыкаете считать его своим, цените каждый его дом, уголок, за которыми стоят история и люди. Но если в это место попадает чужой человек, ему безразлично, что там было до него. Так произошло и с Брестом. В 1944 году он был вычищен, то есть в центре был пустой город, много незаселенных домов. Когда началось мирное строительство, начали сносить именно эти дома. Впрочем, прецедент был раньше, когда в Брестской крепости снесли Белый дворец, трехарочные ворота. А ведь Белый дворец отстроить было бы гораздо легче, чем драмтеатр, который сгорел в войну во время бомбежки по наводке партизан. Его долго восстанавливали, но все-таки восстановили.

-Напомню Булгакова, который устами Воланда говорил, что люди не изменились, их испортил квартирный вопрос… Золотые квадратные метры.

— Совершенно верно. Сейчас под любым видом, если это выгодно, могут все купить и перестроить так, как им нужно. И продать. Вот как на ул. Свердлова. Ведь это была уникальная улица, где каким-то чудом сохранился театр Сарвера – позже кинотеатр Горького. До войны это был любимый уголок отдыха брестчан, после войны – тихая улица, вся в каштанах. И вся ул. Советских Пограничников  — былая Белостокская – еще сохранила свои черты. Я не представляю, что там настроят…

Те дома на улицах центра строились на века – кирпичные, каменные. Деревянные ветхие снесли – не жалко. А эти… Я помню, как в 1955 году сносили здания на углу Пушкинской и Комсомольской, там тракторы не могли растащить стены. Снесли… А дальше настроили красоту из силикатного кирпича – что он против красного, именного! Вы видите построенные из него прекрасные здания старого пединститута, целый ряд домов на ул. К. Маркса, здание напротив дома доктора Короля. Они будут  стоять и украшать Брест. А постройки из силикатного кирпича – безликие, просто функциональное жилье.

— Брест наш чистый, а вот как насчет зеленого вида?

— О благоустройстве города должен сказать только хорошее. Но вот деревьев мало осталось. А раньше, кто бы сюда ни приезжал, сразу говорил: «Какой Брест зеленый!». Его артерии – ул. Московская (теперь пр. Машерова. – Автор), Гоголя, Шевченко, Мицкевича и перпендикулярно к ним идущие К.Маркса, Горького, Ленина – все были в зелени! Да потом, сколько садов было в центре, не только на Граевке и на Киевке. Их давно не стало. На ул. Ленина срубили все шелковицы – понятно, плоды надо было убирать, легче срубить красоту…

И о цветах. Когда-то Брест был побратимом г. Орджоникидзе, оттуда к нам завозили розы, ими были обсажены площадь у облисполкома, театр, другие уголки. И травники – их до войны было много, как и цветников. Я ходил от ул. Пионерской по Пушкинской вдоль травников, и хотя тротуары были узкие, по траве и цветам никто не ходил. И Советская была в цветниках до войны. В войну не до того было, а после Победы опять появились клумбы, цветники, газоны. Но их стали безжалостно вытаптывать – в Бресте почти не осталось прежних жителей, сюда пришли другие, им не были дороги старые традиции.

— Я помню из своих молодых лет чугунную ограду на бульварных улицах, где зеленые насаждения росли в несколько ярусов, и получалась атмосфера зеленых островов…

—  Завод «Газоаппарат» — раньше завод Бремса – имел литейку и отлил настоящие чугунные ограды с латунными украшениями. Поставили их в сквере Иконникова, по Московской и всем бульварам. Продержались они какое-то время, как Брестская крепость, потом начали их ломать, сняли по приказу. И появились на газонах эти вытоптанные дорожки. Я знаю, так как живу на бульваре Космонавтов напротив университета: студенты массово топали через газоны на занятия. Но и газонов уже нет.

Нет и прежнего Мухавца. Мы, когда переехали в Брест из Конотопа, узнали, что здесь три реки – Мухавец, Буг, Лесная. Вокруг сосновые леса. В городе каштаны цвели, это был восторг. Конец улицы Мицкевича был засажен соснами – по этой причине я после школы возвращался с задержкой на часа два – мы под этими соснами играли в пограничников.

И река – когда я подходил, сразу поражал ее запах свежести. Тогда вдоль реки от Кобринского моста до речного порта отдыхал весь город. Патефоны, песни. По реке плавали каяки. Это была сплошная зона отдыха – до войны и после войны. Но потом были взорваны шлюзы, вода спала – и от Суворовского моста мы уже шли по реке пешком. Это ведь канал, то есть новое прямое русло Мухавца, а раньше старица змейками вилась. Потом опять стали восстанавливать судоходство, поставили шлюзы, вода сразу прибыла.

Мы в детстве пили речную воду: нырнешь с бутылкой, наберешь попрохладнее воды на дне – и все было нормально. Потом вода стала хуже, потому что судоходство пошло, а еще присоединили озеро – и болотная вода пошла в реку. Но течение было, и сильное, а потом в Мухавец стали сбрасывать заводские стоки и с помощью шлюзов, по принципу работы унитаза, смывать стоки. Тогда в Бресте городские власти повторили ошибку, сделанную в любимом мною г. Высокое, где течет река Пульва. Она была прекрасна в сочетании со знаменитым имением, парком. Местное начальство решило, что река узкая, не впечатляет, и поставили плотину. А дальше сделали такой карман – разлив, с островком, мол, будем отдыхать красиво. И на Мухавце сделали эти громадные карманы – от Красного Двора. Болота убрали. А ведь всё подчиняется законам природы и физики. Есть такой закон Бернулли, что через любое сечение в единицу времени проходит одно и то же количество воды. И если сделали шире, то течения нет. И сейчас стоячая вода в Мухацце, и нельзя прочистить ее, открыв шлюз. Нельзя в Тришине открывать шлюз – он же соединен с Гребным каналом. Открой – и канала не будет. Раньше в реке хорошее дно было песчаное. Сейчас невозможно зайти – сразу водоросли, весь Мухавец в водорослях. Раньше у моста сидели самые опытные рыбаки – лещатники. Лещей ловили. Сейчас если кто появляется с великолепными удочками, то я не знаю, что он ловит. Сейчас нигде купаться нельзя, запрещают. И если открыт городской пляж, то там столпотворение…

Интервью подготовила Любовь ПАВЛОВА