Война. Она была одна на всех, но у каждого ее участника, свидетеля тех событий было свое начало ее, был ее свой конец. Они были похожи или  различны, в общем составляя мозаику событий тех сейчас уже очень далеких дней.

Дмитрий Кузьмич Ефименко, машинист станции Брест-Центральный, вечером 21 июня 1941 года шел на работу. Обычная, привычная рабочая поездка, рутина – доставить состав на станцию Береза-Картузская, передать его барановичской бригаде, и – в обратный рейс. Таких поездок у него было множество, это была его работа, важная, нужная и почетная. Он ее любил, гордился званием машиниста. СССР была великой железнодорожной державой, День железнодорожника в августе отмечался как всенародный праздник.

Последние дни июня были тревожны. Среди населения шли тихие разговоры о близкой войне, почти уверенность в ее скором начале. За короткий срок война дважды прошла по Бресту, и люди инстинктивно чувствовали ее третий приход.

Беспокойным слухам Дмитрий Кузьмич противопоставлял весомые  аргументы. Недавнее заявление ТАСС о неукоснительном соблюдении Германией договора о дружбе; слухи о нарушении ею договора – провокационны, распространяются врагами; но главное – факты: поезда с хлебом, сырьем ежедневно исправно шли в Германию, на страже стоит «несокрушимая и легендарная», многочисленные части которой прибыли в Брест в начале июня (многодневная выгрузка их происходила рядом с его домом), граница на замке, а в случае чего будет, как в песне: «И на вражьей земле разгромим мы врага малой кровью, могучим ударом».

Вот он и на месте. Вид паровоза, привычная рабочая обстановка окончательно привели его в хороший настрой. Бригада на месте, всё готово к рейсу. Гудок, поворот реверса – и состав начал движение, провожаемый огнями станции, звуками духового оркестра, игравшего старинный русский вальс на танцплощадке городского парка. Завтра – воскресенье, народ отдыхал.

На рассвете были на месте, в Березе-Картузской. Паровоз отцепили и отвели на запасные пути. Его место занял локомотив из Барановичей, и вскоре состав ушел.

Начали готовиться к обратному рейсу. Заправились водой, почистили топку, протерли и смазали всё, что должно быть смазано и протерто. Паровоз, готовый к работе, отдыхал. Отдыхала и бригада.

Вскоре Дмитрий Кузьмич пошел к дежурному по станции, чтобы справиться об обстановке. Обеспокоенный дежурный сказал ему, что из Барановичей составов нет, а вот с Брестом уже несколько часов нет связи. Нужно ждать. Если это авария, то связь в конце концов должны восстановить. Было около 8 часов утра.

Бригада подготовилась к длительному ожиданию. Но через час прибежал растерянный дежурный и сообщил, что началась война. Звонили из Жабинки. Слухи не были пустыми.

Но бригада была уверена: война покатится на запад. Скоро всё восстановится, и вечером они будут дома.

Около 10 часов утра над станцией появился самолет. Сделал круг, сбросил бомбу, которая разорвалась на лугу, далеко от паровоза. Ожидание стало более тревожным.

Часа через два со стороны Бреста подкатила дрезина с перепуганными железнодорожниками из Бреста. Среди них был начальник топливного склада станции Брест-Центральный Петров, будущий послевоенный многолетний председатель Брестского горисполкома, потом директор лампового завода. От них Дмитрий Кузьмич узнал, что Брест захвачен немцами, что станция Жабинка разрушена, никаких поездов из Бреста не будет. И дрезина помчалась на Барановичи.

Дорога домой отрезана. Самостоятельное движение на восток, без приказа, чревато самыми тяжелыми последствиями. Осталось одно – ждать. У железнодорожников была воинская дисциплина, а, может быть, даже более строгая.

Ближе к обеду к станции подъехал легковой автомобиль, из него вышли военные, среди них были майоры, полковники. Судя по петлицам – летчики. Зашли к дежурному, он им сказал, что есть то, что они ищут: исправный паровоз, бригада. Пришел Дмитрий Кузьмич и получил приказ, положивший конец их бездействию: немедленно двигаться на станцию Тэвли, чтобы вывезти оттуда эшелон с семьями командиров Пружанского авиагарнизона. По готовности двигаться на Барановичи.

Паровоз помчался на запад. Вот и Тэвли, небольшая станция недалеко от Жабинки. Эшелон грузился. Сотни женщин, детей, среди них мелькали командиры, которые руководили погрузкой. Около 6 вечера погрузочная суматоха закончилась. Вдоль вагонов шла группа военных, которые проверяли численность погруженных людей, их готовность к отправке. Готов был и Дмитрий Кузьмич. Давление пара – нормальное, тормоза проверены, бригада – на местах.

Выглянув из окна паровозной будки, Дмитрий Кузьмич увидел, что вдоль состава идут две женщины и девочка-подросток. Одна из женщин несла ребенка на руках. Они шли медленно, останавливаясь у каждого  вагона, после чего двигались дальше. Подошли к паровозу. По их измученному виду было понятно, что они прошли пешком немалый путь. Вещей у них не было никаких. Подойдя к паровозу, они обратились к машинисту с просьбой, которую уже повторяли многократно, идя вдоль вагонов:

— Возьмите нас. Хотя бы на тендер, на уголь. Идем с пяти часов утра, сил больше нет. Нет ни еды, ни питья. В Жабинке дважды попали под бомбежку, засыпало ребенка, он едва подает признаки жизни. Возьмите нас…

Вглядываясь в их лица, Дмитрий Кузьмич узнал свою землячку. Женщина с ребенком – это жена начальника техникума, еще до направления на работу в Брест они дружили семьями. Вторая женщина – ее сестра, которая вместе с дочкой накануне войны приехала к ней в гости.

— Таня! Маруся! Почему вы не сядете в вагон?

— Нас не берут. Везде отказали.

Женщины зарыдали. От обиды, от бессилия, от усталости, от страха за судьбу своих детей.

— Как не берут?

Дмитрий Кузьмич спрыгнул со ступенек паровозной будки, подбежал к ближайшему вагону:

— Если вы не посадите их в вагон, паровоз не тронется с места!

Сказано было настолько решительно и твердо, что никто в вагоне не стал сомневаться, что будет именно так. И место нашлось.

Состав тронулся, набирая скорость, уходил на восток, спасая сотни человеческих жизней. Об этом говорит памятник над братской могилой в Жабинке, где оккупанты расстреляли семьи командиров Красной Армии, семьи «восточников», которые не смогли уйти. От этой участи ушли пассажиры эшелона со станции Тэвли 22 июня 1941 года.

Дмитрий Кузьмич Ефименко вел последний мирный эшелон из Бреста и, наверное, первый состав с беженцами.

Потом были четыре года войны. Водил на фронт эшелоны, бойцов, технику, боеприпасы, водил под бомбами, снарядами, когда спасение поезда было целиком в руках машиниста, в его умении, опыте, храбрости. Заслуги Дмитрия Кузьмича были оценены высоко: его наградили высшим орденом СССР – орденом Ленина.

После войны вернулся в Брест, нашел семью, пережившую оккупацию, продолжал работать машинистом.

Его давно уже нет. Но живы потомки тех людей, которых он спас в далеком 1941 году, и наверняка они не знают ни имени, ни фамилии человека, которому обязаны своей жизнью.

А это был лишь один эпизод жизни Дмитрия Кузьмича Ефименко – труженика, фронтовика, орденоносца, брестчанина.