12.09.2019 Любовь Александрова

Нынешний, XXIV Международный театральный фестиваль в Бресте начался на исходе празднеств Тысячелетия города, 8 сентября, и как-то ушел в тень этой грандиозной даты.   Но не потерялся и принес много радости и открытий поклонникам Мельпомены.

Столетние чеховские пьесы остро нужны Европе?

Еще раньше, знакомясь с фестивальной афишей, я отметила для себя два спектакля по Чехову от европейских театров из Болгарии и Венгрии: почему сейчас такой интерес к очень русскому драматургу, как они прочитывают пьесы более чем столетней давности?

И вот 10 сентября я в БАТД, но сижу не в большом зале, а на сцене: так задумано режиссером спектакля Василием Сениным. И сижу в первом  ряду – очень удачно, как выяснилось позже. (Не повезло многим из-за того, что зрительские места были устроены плоско, а надо бы амфитеатром).

Со сцены при распахнутом занавесе был виден пустой зрительный зал, кресла в белых чехлах – это и есть образ цветущего вишневого сада по замыслу режиссера Василия Сенина (и не только, но об этом ниже). Соглашаюсь с ним, особый ракурс со сцены дает настроение. Наплывает пение птичек, потом дымы – где-то прибывает поезд с Раневской. На авансцене пианино, на нем на бегу горничная наигрывает «Неаполитанскую песню» Чайковского – интеллигентный старый особняк.

А вот входит и эффектная Любовь Андреевна в шляпе – прямо из Парижа. Вполне в современном прикиде, как и далее, как и все другие персонажи. То есть, сопрягаем чеховский текст с современностью, это тоже понятно.

Далее вроде бы все по тексту, но так остро, непривычно – не размыто, не тонко психологично проживают пьесу болгарские актеры, так что по-новому слышишь диалоги и монологи – скажем, предпринимателя Лопахина: «И можно сказать, дачник лет через сто размножится до необычайности… На своей десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным».

Вот тут сближение высекает искру – чеховские высокие слова о будущем, которые в спектаклях и киноработах по его пьесам чаще произносят с романтичным придыханием, звучат весьма иронично и актуально.

И я вспоминаю, что последняя пьеса «Вишневый сад», написанная в 1903 году, – это комедия. И спектакль поворачивает для меня  как бы привычные по драматичности образы в иронию, даже сарказм – от Дуняши и Яши, Шарлотты и Епиходова до главных персонажей. И обожающая вишневый сад, детскую, плачущая над своей судьбой Любовь Раневская слышится уже с подложкой равнодушия к самым ближним, в ней видится та мелкотравчатость, с какой играет прожигающую жизнь помещицу Красимира Кусманова.

Как и  совсем без романтического флера откровенно комедийный персонаж – ее брат Леонид Гаев (Адриан Филипов). Разумеется, всем известен его «Дорогой, многоуважаемый шкаф!» — но только на данном спектакле я опять акцентировала для себя столетие: «Приветствую твое существование, которое вот уже больше 100 лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости…» Вынимаются книги из шкафа, человек входит в него, как в застекленную будку, не то в гроб (это на обсуждении спектакля было сказано критиками). И острое ощущение, что разговор идет о нашем времени, когда книги уже многим не нужны…

Конечно, это не просто комедия – трагикомедия

Очень позитивно, близко к нашей реальности играет Лопахина болгарский актер Асен Данков. Он, разбогатевший выходец из мужиков, не потерял уважительности и доброты к людям, к прежним господам, он хочет помочь им в изменяющемся времени – а им не надо. Лопахин хотел бы все проблемы решить разумом и трудом – прагматик, которому приходится-таки рубить, или брать силой свое место под солнцем.

«Наш «Вишневый сад» — это театр!» (так заявила в интервью болгарским СМИ актриса Красимира Кузманова).

Помимо общечеловеческих трактовок чеховского текста в спектакле меня поразило сравнение образа вишневого сада с театром, его проблемным существованием в современном мире, в том числе в Болгарии.

Я видела спектакль театра из Плевена, переживала вместе с его героями, чувствовала остроту режиссерского неприятия прекраснодушия – но это все от Чехова, чеховские образы и смыслы. Уловила и некие ассоциации с режиссерской будкой, где находится Фирс, переклички с другими пьесами Чехова, Горького, наконец, Феллини, «8 с половиной» — под музыку этого фильма во втором акте мелькание, хоровод, мельтешение действующих лиц в сужающемся пробеле меж занавесом привело к полному его закрытию, к глухой стене – старый мир рухнул вместе с вишневым садом.

Но только на утреннем обсуждении поняла, что этот спектакль из болгарского города Плевена (100 тысяч жителей, один театр) еще и о том, нужен ли театр в Болгарии, в современном мире, где все сужается его поле, и книжное, литературное, где шоу – развлекательность, подделка, имитация искусства вытесняет подлинное творчество, сотворчество, сочувствие, сострадание.

На традиционной утренней дискуссии театроведы и критики говорили о том, что «Вишнева градина» Театра драмы и кукол им. Ивана Радоева – это протестный спектакль, своеобразный анти-МХАТ, который с болью говорит по-чеховски о человеке, но и о времени и о себе.

Вот ведь как аукнулся Чехов в европейском театре – в Болгарии.

На следующий день чеховского «Дядю  Ваню» показал Дануб Бенд Театр Вац из Венгрии, о чем попытаюсь написать.